Отдельного и самого пристального внимания заслуживает предпринятый автором разбор современного этапа Карабахского конфликта и его перспектив в увязке не только с происходящим в Армении и Азербайджане, но и с геополитическими планами Турции и специфическим взаимодействием Анкары с Киевом по «крымскому вопросу».

Станислав Смагин несет в себе сильнейшую рану от трагедии Донбасса. В его мозгу постоянно пульсирует вопрос к власти: «В марте 2014 года вы обещали, что в случае насилия против русских Украины Россия защитит их всеми имеющимися средствами – и?» Ответы, которые до настоящего момента власть предлагала на этот напрямую так и не заданный, но витающий в воздухе вопрос, его не удовлетворяют. Большинство граждан России, уверен, – тоже.

Обратить свою критику только к власти было бы не достойно честного русского интеллектуала. Вот и Станислав Смагин прекрасно понимает, что сегодня в нашей стране государственно-политическая система и общество «достойны» друг друга. Общество быстро деградирует, прежде всего морально, но не только: ещё и культурно, умственно, физически. Дикий капитализм разбудил в людях худшие, нередко звериные качества, и автор с болью приводит немалое число примеров такой деградации. Представители власти, не стесняясь, говорят о необходимости расправ над политическими оппонентами; снизу звучат обещания не жалеть тех, кто ответствен за нынешнее положение страны…

Раздробленность общества в России и противоречивый характер его отношений с государством – явление не новое. Как справедливо отмечает автор, оно всегда присутствовало в русской истории, и причина этого в том, что «в русском национальном самосознании… издавна борются две противоположные тенденции: индивидуализм с атомизацией, с одной стороны, и коллективизм со сплоченностью и мобилизацией – с другой». В этом контексте, естественно, встаёт вопрос о роли государства, а точнее – правителя, в «уцеломудривании» народа. Другими словами, как мне это видится, история России ясно говорит о том, что известное изречение «народ достоин того правителя, которого он имеет» в корне не верно. Дело обстоит с точностью до наоборот: это правители либо опускают свой народ на дно, либо поднимают его до соответствия величию тех задач, которые они ставят и перед собой, и перед страной в целом.

Сегодня мы видим, что ставка на атомизацию и демобилизацию, которую в нулевые годы целенаправленно сделала власть, не дала ожидавшегося результата, люди готовы отстаивать свою политическую позицию, а вот какой будет эта позиция, во многом зависит от тех политиков и общественных деятелей, которые рекрутированы властью на выполнение важнейшей пропагандистской и воспитательной задачи. Пока, как это представляется и мне, и автору, их качество неудовлетворительное.

Разброд в российском обществе усугубляется сложностью межнациональных отношений. Наша страна населена многими народами, но русские в ней, бесспорно, преобладают, хотя это преобладание не отражается пропорционально ни в сфере политического влияния, ни в области владения собственностью. Почему так происходит, задумываются многие русские в России. Задумывается об этом и Станислав Смагин и дает если не прямые ответы, то важные векторы размышления. Вот один из таких верных заходов на эту тему, который мне раньше не приходилось встречать: «В, условно говоря, русских регионах элиты и их обслуга – это вещь в себе, отделенная от остального народа почти непроницаемой стеной… Журналистов, обманутых дольщиков, иные недовольные группы простолюдинов можно использовать “втемную”, но солидаризироваться с ними впрямую – дурной тон. В “национальных” же субъектах, при всем существующем и там расслоении, властители, все скопом и каждая группа по отдельности, не могут себя чувствовать другим народом, а то и другим биологическим видом по отношению к подвластным. Во всяком случае, чувствовать себя им в среднероссийской возмутительной степени…»

В чём же мы могли бы найти основы оздоровления России изнутри, что могли бы сделать точкой сборки русских на постсоветском пространстве, – задаётся вопросом Станислав Смагин и первым произносит в этой связи слово Церковь. Произносит и – останавливается. «К сожалению, – пишет он, – после вывода религии из полуподпольного состояния отношение к ней осталось примерно на прежнем уровне. … Общий уровень воцерковлённости при его безусловном росте поднялся отнюдь не на порядок». «Считать причиной такого положения дел исключительно советскую эпоху, – полагает автор, – по меньшей мере, поверхностно, ибо к 1917 году страна подошла, уже не слишком соответствуя статусу глубоко православной». Читатель с интересом узнает мнение автора о корнях этой проблемы и её проявлениях. Здесь мне особенно понравилась мысль Смагина о Церкви как либо маяке или путеводной звезде, выводящих общество и государство на высокий духовный уровень, либо слепке с нравов общества и государства. «В РПЦ сейчас, – пишет он, – “слепка” с общества, к великому сожалению, явно больше, чем “маяка”».

Болея душой за духовное и нравственное состояние нашего народа, автор разбирает проблематику современной культуры, образования и здравоохранения в России. Его диагноз неутешительный. Соглашусь с тем, что Россия вот уже тридцать лет находится в социально-культурном упадке и что характер этого упадка очень похож на «плановый». У автора мысли о происходящем перекликаются с тем, что нам известно о нацистском плане «Ост», и для этого есть основания, особенно если мы глубоко посмотрим на роль и цели Запада в разрушении нашей общей страны. Мне, однако, думается, что дело ещё и сугубо в сути правления капитала в любых его формах, включая нынешнюю. В отличие от социализма, социальная и тем более культурная ответственность включается у него только как вынужденный ответ на внешний вызов. В XX веке это был ответ на активное культурное и общественное развитие СССР; сегодня такой потребности у капитала ни в России, ни на Западе или где-то там ещё нет. Малое исключение составляет пример Кубы, но дальше Латинской Америки и отчасти Африки он не распространяется.

Понимая эту взаимосвязь, автор ответственно и, следовательно, уважительно исследует феномен Советской России, СССР, советского проекта. Делает он это не только ради исторической правды, но в привязке к сегодняшней политике. В явном желании власти, спекулируя на ключевых достижениях СССР, одновременно отгородиться от советского наследия и опорочить его Станислав Смагин видит важнейший аспект сути нынешнего строя, материал для вынесения ему более точного диагноза. Российский коррупционно-олигархический капитализм, пишет Смагин, дрейфует к самому настоящему феодализму и глубокой социально-экономической архаике, а в обществе, в противовес этому, нарастает подспудная тоска по той самой консолидации, некоему общему делу. Отсюда – усиливающаяся ностальгия по СССР, особенно по стабильности «застоя» и «железной руке» Сталина.

Всё это создаёт потенциал как минимум «холодной» гражданской войны. Поэтому вопрос о том, как не допустить этого, тоже ответственно разбирается автором. Формируя те образы и картины прошлого, настоящего и будущего, над которыми затем будут спорить обыватели и интеллигенция, общественно и политически активные, субъектные слои не имеют права делать их такими, из-за которых потом на кухне или на улице возникнет драка в кровь. Да и сами не должны драться между собой. Конкуренция идей может и должна быть жесткой, но – основанной на правилах; в условиях национальной катастрофы и угроз самому существованию государства и нации классовое и политическое противоборство должно уступать место сотрудничеству при полном осознании сохраняющихся неискоренимых различий.