– Господа, сегодня мы стреляли с Александром Петровичем Сивачевым. Говорят - мы равны по силам... Я утверждаю, что я сильнее и перестреляю Александра Петровича... Что? Не согласны?.. Александр Петрович, желаете пари?.. Из десяти выстрелов - десять в точку... Что?

– Хорошо, держу пари, - ответил Сивачев.

– Ваше слово... Ага!.. Но зачем же так - всухую... Держу пари на тридцать пять тысяч...

Сивачев мгновенно побледнел, лицо его стало злым. За столом - ни дыхания. У Зелькена апоплексически начали выкатываться глаза...

– Держу, - ответил Сивачев и ледяным взором взглянул в оловянно-мутные глаза князя Назарова.

3

Вытянув жребий, Назаров с коротким хохотом сказал: "Ага, я первый..." Подошел к веревке. Ему подали пистолет... Осмотрев, поджал губы и, почти не целясь, выстрелил.

– Есть, - тихо сказал Зелькен, глядя в бинокль. В зале все стихли. Назаров выстрелил еще и еще.

Все пули ложились в центральный черный кружок. После десятого выстрела он наклонился, всматриваясь.

– Не умеете заряжать, - грубо крикнул он Зель-кену и швырнул пистолет на пол: пуля отошла на полдюйма, но все-таки это был верный выигрыш. Все окружили князя. Он лениво потряхивал натруженной рукой и собирался чихнуть от порохового дыма, ходившего под низким потолком. Жорж ударил себя по колену, Шурка визгливо хихикал.
– Ну что же, может быть, Александр Петрович отказывается теперь от пари?
– сказал Назаров насмешливо...

Не ответив, Сивачев подошел к веревке, заложил левую руку за спину, раздвинул ноги, отыскал ими верную опору. Касаясь пистолета, он почувствовал, что мускулы тверды и напряжены свободно... Он посмотрел на десять черных кругов мишени. Круги зарябили и поплыли. Сивачев закрыл глаза и снова взглянул; теперь различал он одну только среднюю точку и ее продолжение - обе мушки. "Надо взять на дюйм с четвертью ниже, вот так". Он выстрелил... "Центр", - сказал Зелькен. После выстрела рука его стала стальной, сердце хорошо, покойно билось. Он выпустил еще четыре пули. Оглянулся на Назарова. У того лицо застыло в гримасе. Сивачев отошел от веревки на пять шагов, снова взглянул на князя.

– Это не меняет пари, правда, князь?
– спросил он небрежно и с этого дальнего расстояния всадил остальные пять пуль, одну как в одну. Протянул кому-то из стоящих пистолет, слегка поклонился и пошел к двери.

Раздались аплодисменты. Сивачева окружили. Зелькен, поздравляя, тряс его за руки... Тридцать пять тысяч здесь же были переданы ему Жоржем и Шуркой, - Назаров вышел раньше, ни с кем не простившись.

4

Дождь хлестал в окно автомобиля, где, засунув в меховой воротник злое лицо, сидел Назаров. Напротив него уныло дрогли Жорж и Шурка, один горбоносый, другой - нос башмаком, в чем только и было у них различие.

– Омерзительная погода, - закатив оловянные глаза, сказал Жорж.

– Куда бы нам поехать?
– прошепелявил Шурка.
– Черт знает какая скука...

– А, по-моему, с этим Сивачевым так нельзя оставить...

– Прошу о Сивачеве не напоминать, - бешено крик-пул Назаров. Друзья пришипились, замолчали. В окно хлестало грязью...

– Послушайте, господа, pardon, я все-таки скажу, - зашепелявил Шурка, - я придумал план. Вы согласны?

– Какой план?

– Дело в том, что мы страшно будем хохотать... Мы лишим Сивачева этих денег... Согласны, князь?..

Назаров только засопел, не ответил, но явно это было знаком согласия. Шурка постучал длинными ногтями шоферу и дал адрес на Кирочной. Густой снег сразу залепил воротники и цилиндры вылезших из автомобиля молодых людей. Шурка стал звонить в сомнительный подъезд.

– Дома Чертаев?
– спросил он у горничной.
– Идем, господа.
– Они сбросили шубы и вошли в накуренную столовую. Под абажуром у стола сидели двое - стриженый, словно каторжник, высокий человек, с глубокими морщинами и черными, как у турка, усами, и старый какой-то полковник. Из двери в спальню высунулась рыжая растрепанная голова молодой женщины в черном китайском халате.

Человек с усами поднялся и проговорил басом:

– Ба, ба, ба, - да это Шурка... И Жорж (он вопросительно уставился на Назарова)... Имею удовольствие...

– Аполлон Аполлонович Чертаев, - подскочил к Назарову, представил его Шурка.
– Князь Назаров.., Полковник Пупко... Князь Назаров...

– Очень приятно, - прибавил Чертаев.
– Садитесь, ваше сиятельство... А мы, кстати, кофеек собрались пить...

– Дорогой, - похлопывая Чертаева, сказал Шурка, - мы к тебе по важному делу. Нужна твоя услуга, твое уменье, если хочешь, и все такое прочее...

– Что же, - рад служить... Так что же - кофейку, князь?..

5

В тот же вечер Сивачев ходил у себя в номере по вытертому ковру. Две свечи горели на туалете, где в поцарапанном зеркале отражались разрозненные флаконы для духов, - остатки роскоши, поношенные галстуки, пара дуэльных пистолетов и пачки кредиток, - тридцать пять тысяч, - разложенные на ровные пачки.

"Сомнения быть не может, - стряхивая ногтем пепел с папиросы, думал Сивачев, - я заплачу по тем фамилиям, которые подчеркнуты (у него имелась книжечка, где против фамилии стояла черта, нолик или крест); нолики подождут, а крестики - когда-нибудь... Итак, у меня остается две тысячи восемьсот... (Он взял одну из пачек, пересчитал и сунул в боковой карман.) Скажем - это сегодняшний вечер... Завтра я уплачиваю самые позорные долги... А что - дальше?