При этом Аурел-один не исчез окончательно, он сместился на периферию восприятия и удивленно оттуда взирал на действия Аурела-два.

– Эй, с тобой что-то не так? – спросил один из уже пришедших в себя после перехода спутников. Понятно, Аурел не узнал никого из пятерых, потому что никогда доселе не встречался с телами москвичей и не видел их лиц.

– Этот без сознания, – сказали из-за спины.

– Сейчас разберемся, – пообещал кто-то еще, тоже невидимый.

Теперь, когда Аурел знал, что и как делать, стало гораздо легче. Он еще надежнее заблокировал моторику Аурела-один и в качестве Аурела-два наконец-то встал во весь рост.

Тело Аурела-два оказалось примерно одного роста с родным; но весил москвич-реципиент на добрых пятнадцать килограммов меньше. Соответственно был более худощавым. К этому предстояло привыкнуть.

«Привыкну», – пообещал себе Аурел.

– Ты кто? – спросил самый заботливый из спутников. Тот самый, который первым обеспокоился состоянием Аурела.

– Аурел, – признался Аурел.

– Я – Злыдень, – назвался заботливый.

В этом мире Злыдень не был толстым. А был он крепеньким, как молодой гриб боровик, светловолосым пареньком лет двадцати.

– А я – Жмур, – не без уныния признался следующий.

Этот тоже мало напоминал настоящего Жмура, даром что носил бороду. Более всего прежний обладатель этого тела походил на еврея-проповедника. Рост – под два метра, черная, совсем не такая, как у настоящего Жмура, борода, старомодные очки с толстыми стеклами, черные костюм, шляпа и штиблеты и даже футляр от скрипки под мышкой.

– РусТех, – сказали из-за спины. Оттуда же, откуда и раньше.

Аурел обернулся.

РусТех-два напоминал не то бандита, не то боксера, не то спецагента в штатском. Невыразительное, совершенно незапоминающееся лицо; чуть свернутый набок нос. Рыжеватая прическа-ежик. Спортивный костюм, кроссовки. Не хватало только полного рта жвачки, но вполне возможно, что ее РусТех выплюнул по прибытии.

– Бай, – зло сказал следующий. – Причем в теле Семецкого!!!

Невысокий лысоватый человечек с печальным взглядом. Похож на одного из погибших в баре Волицка ТПшников.

– А мне повезло, – сказал пятый. – Я в свое тело попал. Чен я. Во всех возможных смыслах...

«А Тири? – подумал Аурел с возрастающей тревогой. – Что с ней?» – Подружка твоя, кажись, без сознания, – сообщил РусТех.

Фраза его звучала так, словно он плохо прожевывал слова.

Аурел уже почти без усилий повернулся, взглянул и обмер.

В ближайшем кресле, чуть приоткрыв рот и закатив глаза, полулежал полноватый парень, небритый и непричесанный, в заношенных спортивных штанах когда-то зеленого цвета и дешевой клетчатой рубашке с закатанными до локтей рукавами. На ногах его «красовались» потертые чешки.

– Знакомьтесь, – буркнул из-за плеча Аурела Бай-Семецкий. – Это туловище у нас звалось Тигром. А теперь, насколько я понял, туда подселили подружку Аурела. Чем дальше, тем интереснее...

В этот момент Тири-Тигр шевельнулась (шевельнулся?) и встретилась взглядом с окружающими. Потом Тири посмотрела на торчащие из рукавов волосатые локти, мощные мужские кулачищи, судорожно сглотнула и снова отключилась.

– Беда-а... – протянул Злыдень. – Девку воткнули в тело мужика. Беда-а...

Аурел, забывший на какое-то время о собственных проблемах, с трудом подавил желание длинно и грязно выругаться.

Аурел набросился на Энди, едва тот локализовался в пределах условленного холда. Точнее, не на холде даже, а на откупленном ко времени операции виртуальном чате. Чат имел статус инвайтного, то есть первый попавшийся пользователь присоединиться к нему не мог, а на промежуточных точках отследить их общение было трудно в силу того, что все пользовались кодировкой из родного, оставшегося теперь за барьером мира. На всякий случай Энди загодя написал и прикрепил к каждому кодировщику чат-клиента наспех слепленного демона, дабы попытку перекодирования отслеживать тут же.

– Ты в кого мою девушку вклеил! – заорал Аурел на не успевшего даже прилечь на травку Энди Трушина.

Энди сказал: «Хм!» и вальяжно умостился на лужайке. Малевать новые пейзажи ему было конкретно лень; к тому же валяться на виртуальной травке ему нравилось еще и потому, что отсутствовал риск подцепить соответствующие болячки. Энди помнил, что от валяния на травке бывает не то радикулит, не то ревматизм. А возможно, и воспаление легких. Но хорошего мало.

Аурел навис над ним, как поднятый в поле гравикомпенсатора груз. Остальные столпились поодаль, в том числе и двое нанятых москвичей.

– А в кого? – подпустив во фразу беспечности, ответил Энди. Вопросом на вопрос, как прожженный одессит.

Мимоходом он подумал, что Одесса в родном мире очень напоминала Одессу местную – южный приморский город, славящийся неповторимым колоритом. Колорит, говор одесситов и их неизменные шуточки позволяли предположить, что одна Одесса произошла от другой. Но какая от какой – теперь, верно, уже и не выяснишь.

– В мужика! – рявкнул Аурел.

– Ай, брось, – отмахнулся Энди. – Все равно вы больше времени в Сети проводить будете, а там она может, быть кем захочет.