Люська подошла к стеллажу, заставленного книгами.

– Ого!

Минаев закивал.

– Оно самое! Что скажешь?

Люська взяла рамку с цветной фотографией. На снимке был запечатлён выпускной класс Виталия. На лице Минаева шариковой ручкой нарисовали чёрный крест.

– Чьих рук это дело?

– Самому не терпится узнать.

– Скверная шутка.

– Шутка? Я придерживаюсь другого мнения. За подобные проказы можно и руки оторвать.

Вспомнив инцидент с Артёмом, Люська спросила:

– Подозреваешь Темку?

– Я его избаловал, позволил сесть на шею, теперь, как следствие собственной дурости, пожинаю плоды. Артём никчёмный парень, он привык только брать.

– Какой ему смысл портить фотографию?

– Позавчера на моей физиономии креста не было. Артём клянется, что не заходил в кабинет дней пять.

Вернув рамку на место, Люська села за стол.

– Забудь. Если таким образом он хотел досадить, то выставил дураком исключительно себя.

– А если это не он? Предположим, Артём не виноват.

– Кроме вас и Лены в особняке нет посторонних. Не думаешь же ты на Зинаиду.

– Зинаида Юрьевна не в счёт.

Зинаида Юрьевна – престарелая экономка и кухарка в одном лице была Божьим одуванчиком. Работает у Минаева десятый год, она уж точно не причастна к проделке со снимком.

– Остаётся Лена.

– Люсь, имей совесть.

– Или в твоём особняке бродит привидение.

– Бесит сам факт, что кто-то хозяйничал в кабинете. Какая скотина посмела в моё отсутствие проникнуть сюда, вытащить фото из рамки, напакостить и уйти?

Люська молчала. После недолгой паузы, Виталий начал расспрашивать Люську о её делах, шутил, давал советы, рассказал пару забавных случаев. В начале пятого, зевнул.

– Ладно, пора расходится, поздно уже.

Поднимаясь по лестнице, Виталий произнёс странную фразу:

– Согласись, мы хорошо поболтали. Как говорится, по душам.

Люська согласилась, не подозревая, что этот разговор был последним.

Утром я зашел к Минеевым.

– Узнала все тайны Мадридского двора?

– Представь себе, кое-что узнала.

– Дело государственной важности?

– Глеб, ты зачем приперся?

– За тобой.

– Ох ты, прям не верится. С чего вдруг я тебе понадобилась?

– А что, брат не может соскучиться по сестре?

– Ты – нет.

– Если честно, Димон попросить смотаться. Ты недоступна, дозвониться до тебя не может.

– Телефон разрядился, зарядка ведь дома.

– Я так и понял. А Димон тоскует, мечется, места себе не находит.

– Хватит врать.

Вниз спустился Андрей. Выглядел однокурсник Лены неважно. Отекшее лицо, всклокоченные волосы, плюс взгляд побитой собаки.

– Голова болит, – признался он.

– Вчера ты перебрал.

– Знаю.

– Знает он, – сказала Люська, когда Андрей прошел в кухню. – Ночью, когда с Ленкой тусил, голова у него не болела.

– Успокойся уже. Выключи свое безрассудное второе я.

– Не наезжай.

– А ты меня не доставай. Ведешь себя, как старая бабка, подсматриваешь вынюхиваешь.

– Вынюхиваю? Глеб, ты недоспал, что ли? За бабку ещё ответишь.

– Не понял, – Андрей появился в гостиной, держа в одной руке стакан с водой, в другой зажимая телефон. – Что с ним, почему тормозит?

– Кто у тебя там тормозит?

– Приложение накрылось. Хотел такси вызвать – зависает.

– А зачем тебе на такси тратиться, – Люська уничтожающе посмотрела на меня. – У Глеба есть скутер, он тебя довезет до дома. Глеб, сделаешь Андрею одолжение, ты же все равно в Москву собирался?

– Глеб, если нам по пути, ты меня здорово выручишь.

– По пути, по пути, – язвила Люська. – Глеб, что молчишь?

– Да без проблем, – ответил я.

– Отлично. Тогда я собираюсь. Через десять минут спущусь.

– Отомстила за старую бабку? Спросил я сестру.

– Это начало.

– Ну и глупо. Я мог бы отказать Андрею.

– Ты? Отказать? С твоим-то благородством.

– Мне временами кажется, тебе семь лет. Ведешь себя, как ребенок.

– А тебе сто семь. Нудный, хуже старика. Хоть проветришься сейчас, – Люська поднялась наверх.

После позднего завтрака, возвращаясь домой, Люська помахала крестному рукой. Виталий тоже поднял руку, на губах застыла улыбка. Таким его и запомнила Люська, с поднятой правой рукой – прощающегося.