Полет длился как один миг. Как только самолёт взлетел, я попросила принести мне очень много кофе и поесть, ведь практически минувший день прошёл в суматохе, последнем учебном дне и быстрых сборах, что не нашлось времени даже поесть. Макс предпочёл чай и в очередной раз тыкнул мне тем, что кофе очень вреден для здоровья. Я только развела руками. Ничего не знаю. Достаю кейс с наушниками и телефон. Все. Полная готовность пялится в экранчик и смотреть «Гарри Поттера». Лина осторожно уточнила у Макса, может ли она что-то заказать, и тот, засмеявшись, ответил, что борт до верху набит едой.

— Мы называем это «сервис от доброго папочки», — хохочет Макс, когда нам наконец принося еду, — Благодарю.

— Ш-ш-ш, у меня кино, — шикаю на них я и втыкаю в уши наушники, беря в руки вилку, а потом благодарю проводницу, — Спасибо.

Три с половиной часа любимых фильмов. Рай! Но все хорошее быстро заканчивается, и самолёт совершает посадку в аэропорту. Макс и Лина спали в креслах, пока я запивала свои бессонницу и мысли, касающиеся Дэниела, горяченьким капучино, но их разбудила просьба пилотов пристегнуть ремни безопасности в связи с посадкой. Я тяжело вздохнула. Сейчас мне придётся встретиться со своими проблемами лицом к лицу, хотя обнять папу хочется ещё больше. Всё-таки он очень по нас скучает и не скрывает этого, когда расспрашивает обо всем через все соцсети. Не спорю, я тоже соскучилась, хотя услышать ор Элен и жалобы Саманты конкретно на меня не горю желанием. Папа дома, наверное, минуты считает до нашего приезда.

Когда мы сошли с самолета, Европа приветствовала нас легким морозцем, который по сравнению с русской холодрыгой оказался просто детским лепетом. Рассветало. Небо было очень красивым. Голубовато-красным. С прожилочками розово-рыжего. Пусть взлетно-посадочная полоса была очищена от «проделок непогоды» и обработана реагентами, на крыше аэропорта все равно лежал снег, выдавая зиму. Буквально через минуту, пока мы спускались вниз, подъехал чёрный «Бентли», из которого вышел Марк. Он помог Лине и мне спустить и тут же сообщил, что папа ждёт нас дома.

— Элен снова истрепала ему все нервы по поводу вашего прилета, — тяжело вздохнул Марк, открывая перед нами дверь машины, — Он сегодня поздно вернулся домой, поэтому не смог лично встретить вас в аэропорту.

— Понятно, папа элементарно уснул, — усмехаюсь я и сажусь в машину, — Надеюсь, он уже проснулся.

— Пусть выспится, — бросает Макс и плюхается рядом, — Я уже с ног валюсь от усталости, но, да, хочется поздороваться с папой.

Нас везли ещё около часа до дома. Макс опять спал. Линка восхищалась видами заснеженной Европы, уставившись в окно. Всё-таки мы ехали по лесу в наш знаменитый элитный коттеджный посёлок, если обзывать сие место по-русски. Я думала о Дэнни. Вспоминала, как ехала в машине и тихо рыдала сразу после похорон мамы. Мда, были времена. Ещё большее удивление у Лины вызвали фонари, высоченные заборы и ворота в сосновых лесах. Природа. Красота! Машина въехала на территорию нашего дома через такие же литые ворота, отличавшиеся от всех остальных только почтовым ящиком на столбе и рисунком.

Мы ехали ещё полчаса по дороге, освещённой декоративными фонарями. И! Вот оно. Дом! Я выпрыгнула из машины и побежала вовнутрь. Двери передо мной открыл папа. Он стоял в вязаном тёплом свитере и улыбался сонной улыбкой, распахнув объятия. Я замедлилась, дабы дождаться, когда медведь-брат вылезет из машины. Нас обняли сильные отцовские руки, а меня даже удостоили эдаких телячьих нежностей в виде пары поцелуев в макушку. Я подняла глаза, чтобы встретиться ими с папиными, и увидела усталое, слегка отёкшее у глаз лицо. Он улыбался, да, однако мне не хотелось видеть вымученную улыбку.

— Как полет? — спросил папа быстрее, чем я успела открыть рот, и переключился на Линку, — А вы, должно быть, Линочка? Ричард Сарториус, очень приятно с вами познакомиться.

— Шикарно, пап, — ответил за нас троих Макс и поспешил высказать очередную свою догадку, касающуюся изнеможенного вида нашего отца, — Чтобы не проводить рождественские каникулы с Ведьмой и Злюкой, ты решил загрузить себя работой до потери пульса?

— Макс, в кого ты такой догадливый? Точно, это гены Катрин, — пробурчал папа и отпустил нас, томно вздохнув, — Теперь вы приехали, и я смогу отоспаться как следует. Разве есть ещё способы сбежать от Элен и Саманты? Ладно, на улице холод, все в дом и по постелям.

Прихожая и хол-гостиная с широкой лестницей в мраморе произвели на Линку неизгладимое впечатление. Все блестит. Все роскошно, но одновременно уютно. Когда мы только сюда переехали, дом был еще не готов. Папа жил в маленькой трёхкомнатной квартире в Дании. Он никогда не задерживался где-то очень долго. Понятия не имею, с чем это было связано, но точно не с работой или Элен. Папа много и часто переезжал и таскал нас за собой, как чемодан. Мы не ходили в школу месяца два или два с половиной. Что мы тогда делали? Практиковали английский, смотрели Европу, гуляли по разным городам и все это только с папой. Он присутствовал в нашей жизни 24 часа в сутки, будто ему больше нечем было заняться. Я теперь понимаю, он пытался преодолеть пропасть между нами. Папа сам виноват в том, что эта пропасть появилась. Он привык держать все в себе. Разрыв с мамой, ее смерть сильно ударили по нему. Папа переживал все внутри. Ничем не делился с нами. Наоборот, боялся подойти к своим собственным детям, поговорить с ними, как-то успокоить.

Нас разобщил не мамин уход, а папино предательство. Да, именно так. Ребёнком мне казалось, что он нас предал. Я была слишком мала, чтобы понять папу. Я не могла простить его еще очень долго. Я говорила ужасные вещи ему в глаза. Я раз за разом повторяла, как сильно его ненавижу. Однажды мне в голову взбрело сбежать из дома. Я ушла. Стырила его банковскую карту, нашла свои старые ключи от дома и с рюкзаком пошла на автовокзал. Мне было двенадцать, если что. Купила себе билет на автобус. И почти доехала до России. Меня поймали спустя неделю. Как так? Ну, я была очень осторожна, а до этого около месяца тщательно все планировала и продумывала детали. Это был мой тонкий расчёт. Я даже покупала еду на автозаправках и выходила раньше конечной остановки, чтобы папа дольше мучился. Но меня выследили по денежным переводам с папиной карты. Он был в шоке, когда забирал меня в Минске. Я тогда снова сказала, что ненавижу его. В его глазах что-то разбивалось каждый раз, когда я ему это говорила. Мне нравилось смотреть, как папу грызёт чувство вины. Мне было некомфортно жить в его доме с Элен. В те годы она была особо брезглива и зла особенно ко мне. Она ненавидела меня. Особенно сильно. Меня все ненавидели. В школе, дома. Я не нравилась людям. Их раздражало мое поведение. Со временем я научилась это не замечать. Просто игнорирую по сей день. Это как из горячей воды в ледяную прыгнуть.