— Хочу вас успокоить, я все ещё девственница, — бросаю я и забираю Линку, — Так, российские школьники слишком невинны для местных пошлостей! Я, пожалуй, заберу Линочку. Трахайтесь с кем хотите, мальчики, только без нас и не забудьте, что нашим родителям внуки пока что не нужны.

Лина покраснела и закрыла лицо руками. Макс помахал мне рукой. Братья громко с облегчением выдохнули и захохотали. Я помахала им на прощание ручкой, обходя Саманту и Джулию, последняя схватила меня за руку. Поговорить решила, сучка.

— Пати в самом разгаре, а ты уже нас покидаешь, — ехидно шепчет Джулия, — Мы тут решили, что ты легко не отделаешь.

Черт, нас окружили Подстилки! Линка собралась и ощетинилась. Нет, подруга, это тебе не школьные терки с Кристиной. Моя группа поддержки уже смылась на второй этаж клуба, где потише и алкоголь получше.

— Не успела вернуться, а Делакорты уже тебя отшили, давалка? — хитро прищурилась Саманта, — Проваливай назад! Папа больше любит меня!

— Черта с два, шлюха здесь только ты и твои сучки, — спокойно выдаю я, — Папе и Делакортам виднее, кого больше любить, да?

— Беги, поплачь на могилке своей мамочки-проститутки и охотницы за «кошельками», все равно папа ничего вам не оставит! Когда я стану владелицей компании, выкину вас на помойку. От мусора надо избавляться! — огрызается Саманта и подошла ближе ко мне, нет, почти впритык, — Мама правильно говорит, что её место только в аду!

Я не выдержала. Тормоза сдали. Все! Я залепила Саманте такую хорошую пощёчину, что та протяжно завыла. Джулия, которая по-издевательски хохотала, получила от меня в глаз и, схватившись за него, отлетела назад. Кольцо Подстилок исчезло. Никто не хочет схлопотать по мордашке моим фирменным кулаком. Правильно делают, ибо удар в рожу у меня хорошо получается. Годы практики.

— Ох, Саманта, мы все прекрасно знаем, почему папа не признает тебя, — решаю позлорадствовать после взбучки я, ведь венка на виске пульсировала со страшной силой от гнева, — Ох, прости, никто даже не догадывается, что он ни разу тебя не обнял и не назвал своей «дочерью». Моя мама была женщиной, которую он любил вопреки всему. Ты это прекрасно понимаешь.

Я схватила Линку за руку и ушла, гордо подняв голову. На парковке мы плюхнулись в машину. Я с силой схватилась за рулевое колесо и нажала на газ. Линка взвизгнула, но не стала умолять меня сбавить обороты. Ощущение скорости. Рёв мотора. Я слушала звуки драйва и пыталась унять боль, злость и обиду, раздиравшие мне грудь. Именно поэтому мы с братом и уехали в Россию, чтобы больше не терпеть оскорблений и постоянных издёвок. Мы хотели стать снова чуточку счастливее и добрее к самим себе, иначе совсем погрязнем в дерьме и дрязгах богатеев. В Москве я расслабилась, отвыкла все время держать удар, стала мягче. Я так больше не могу, но и бежать отсюда нельзя. Папа останется совсем один. Я не хочу его бросать. Здесь его бизнес, друзья, хобби и дом. Отцовская вилла стала для меня новым домом? Да, я привязалась к этому дому, чего душой кривить. Привязалась к папе, хотя раньше мне было на него плевать, а сейчас очень важно знать, что у него все тип-топ. Он — член моей семьи. Очень важный и дорогой человек.

Я въехала в старую часть города. Втопила на гашетку. Давай, моя машинка! Жги! Штрафы мне не светят, потому камер нет. Никто меня не застукает. Я припарковалась у входа в парк, где я любила бывать, чтобы подумать. Атмосфера хвойного лесочка на холме, что видно город навивает самые романтические настроения. Дэнни часто гулял здесь со мной, покупал мороженное, катал на аттракционах в самом начале парка у самого входа. Я закрыла машину, как только Линка вылезла, и пошла по дорожке в самую глубь. Парк открыт круглосуточно, а маньяки здесь не бегают. Это проверено. Сколько раз я приходила сюда поразмышлять в тишине под шелест листвы деревьев здешней рощи. Я люблю это место, потому что, глядя на толстые стволы деревьев, поросшие мхом, понимаешь, сколько повидала эта роща, сколько событий она повидала и человеческих историй вобрала в себя. Богатая густая растительность раньше бы не дала никому пройти, но сейчас узенькие дорожки прорезались сквозь деревья и кусты и показывали дорогу посетителям. Я шла быстро, изредка поглядывая на Линку, как она дрожит от страха и с опаской озирается по сторонам. Фонари любезно освещали дорожку, хотя свет не унимал беспокойство Лины. Что ж, мы пришли. Стоя у самого обрыва, открывался захватывающий вид на новый город. Я вдохнула морозный воздух и полным печали взглядом посмотрела на город. Он сиял огнями. Переливался. Он был как на ладони. Яркий, эксцентричный и эгоистичный. В нем живут одни эгоисты и циники.

— Я не стану такой! — воплю я во все горло, — Я не поддамся вашей власти!

— Ты чего?! — кричит мне раздражённая Линка, — Ты чего орешь как идиотка?! Это из-за Саманты?! Что она тебе такого сказала, что ты дала ей по лицу.

— Прежде чем ответить, я хочу сказать, что мои родители познакомились случайно. Папа искал новых ощущений и купил себе программу по обмену МГИМО. Мама была приезжей студенткой, жила в общаге, училась на международных отношениях, а потом они встретились, и понеслась. Когда родители только познакомились, папа ещё не женился на Элен, — проглотив ком в горле бормочу я, — Он влюбился в маму по уши. Она даже не знала, что папа — сын мультимиллиардера. Любовь. Все дела. Зная маму, она и тогда, и уже потом любила папу без задней мысли, но он пропал. Чтобы не позорить маму, папе пришлось жениться. Его заставили мои бабка и дед, когда узнали об его отношениях с мамой. Папа пропал на несколько месяцев, и в итоге мама сама обо всем узнала. Они поговорили и чуть не расстались, потому что моя мама по натуре была против отношений с женатыми, но папа её отговорил. Как он каждый раз утверждает, на коленях клялся, что все его слова правда. Мама поверила, просила. Она не была «шлюхой»! Она никогда не пользовалась папиными деньгами, даже когда они были очень нужны. Она была добрым, солнечным человеком. Мама была для нас милее всего на свете. После её смерти вышла скандальная статья, осквернившая мамино честное имя. Элен написала все это, чтобы отомстить папе за то, что он привёл нас в дом, любил другую женщину и не был её мальчиком на побегушках. Саманта и Джулия в очередной раз оскорбили память мамы грязной клеветой, за что получили по башке!

Боже, нет, Полин, только не плачь. Тебе нельзя. Я кинулась аккуратно подтирать слезы, дабы не размазать тушь. Полин, ты не плачешь на людях. Даже когда воспиталка лупила тебя ремнём, ты старалась не плакать. Не реви, дура, потом твои слёзы обернуться против тебя. Так, пора домой.

— Я сейчас все это сказала к тому, что Макс и я не такие, — все равно продолжала рыдать я, — Мы по-другому воспитаны. Мы видели настоящую семью и знаем, когда тебя по-настоящему любят и ждут дома. Нас так мама ждала, теперь ждёт папа. Саманту это злит. Папа её не признает и не признает своей никогда.

— Вот она и спускает все зло на вас, потому что дядя Ричард вас любит, — догадывается Линка и берет меня за руку, — Эм, а Делакорты ничего такие ребята.

— Ага, правда, ужасно пошлые, — соглашаюсь я, шмыгая носом, — Саманта может обозвать меня по-всякому, за это ей голову откусит папа, но с самого первого дня здесь, как только я слышу что-то плохое о маме, тут же лезу с кулаками. Ничего со мной не поделаешь. Саманта считала, что я не стану её бить и промолчу, а мне все равно. В этот раз с Элен ругаться буду я вместо папы. Хватит ему нас покрывать.