– Я все еще твой учитель, Спенсер! – говорит она весьма серьезно. – Я не имею понятия, где мы и когда вернемся домой, но до этого момента я несу за вас всех ответственность! И за тебя, и за Эбигейл! Никаких с… - она запинается. Слегка краснеет. – Сек…

– Никаких сексуальных отношений за Вашей спиной, так? – помогаю я.

– Именно! – и на меня, словно дуло пистолета, направлен ее указательный палец. – Пока нет восемнадцати, Вы – на моей ответственности!

Я киваю.

– Я Вас понял, мисс Флауэрс.

И ее взгляд падает на ту самую возвышенность, на которую только что с вожделением смотрела Эбби. Она тут же вздрагивает и смотрит мне в глаза. Понимает, что ее взгляд я все же уловил. Краснеет.

– Как неприлично, Спенсер! – топает она ножкой и быстро направляется к выходу, оставляя меня наедине со своим стояком.

***

Из спальни я, уже одетый в какое-то шмотье, попадаю в столовую. Большой деревянный стол с кучей стульев. Чуть подальше – печь и камин, в котором установлен вертел и висящий на нем большой котел.

– Садись за стол, Маркус, - говорит Аня. Она русская и потому является обладательницей чудовищного акцента, присущего именно русским. Именно она стоит у этого самого котла и помешивает поварешкой. Когда я смотрю на нее, она улыбается.

Я даже удивляюсь – раньше она никогда не выказывала мне никакой симпатии…

Тут же вскакивает Бруно, большой накачанный красавец, усевшийся в самом торце стола. Он отодвигает стул, позволяя мне сесть.

– Садись, Маркус, - говорит он, и я едва удержал свою челюсть от очередного падения. – Это теперь твое место.

На другом конце стола сидит рассерженная мисс Флауэрс, порою поглядывающая на Эбби.

Два самых вакантных места принядлежат нашей учительнице… и мне?!

Когда я сажусь, он хлопает меня по плечу.

– Если бы не ты, мы с Эбби… да и вообще все – были бы убиты, - говорит Бруно Морфи и направляется к Моррису, усевшемуся рядом с нашей испаночкой Марией Кармен. Поднимает того за шкварник и садится рядом с ней сам.

– Спасибо тебе, Маркус, - говорит Эдуар, французик и по совместительству брат-близнец изящной Жеральдин.

– Мы не знаем, что это было, но… - начинает его сестра, но заканчивает вместо нее Крис:

– Но это было охерительно круто, бро! Я записал на камеру! Хочешь позырить?!

И тут я вспомнил.

Вспомнил, о чем все говорят.

Я вспомнил все.

И ощутил… страх.

– Короче, - вмешивается Бруно, ложа руки на стол и соединяя их в замок, - нам заплатили за победу. Мешок золота. Джим пересчитал – там было ровно сто монет. Мы решили, что будем брать оттуда лишь на самое необходимое. И сейчас там…

– Девяносто восемь золотых, - перебивает его Джимми, мой чернокожий дружбан, - сорок четыре серебряных и тринадцать железных. Также нам дали еще один мешочек, но он поменьше. Сказали, что это личная премия именно тебе за такое… выступление.

Единственная часть одежды Джимми, которая была из нашего мира, - это очки. Все остальное явно принадлежало именно этой вселенной.

Я отвлекаюсь, когда Корделия (подружка-задротка Эбби) кладет черный кожаный мешочек прямо передо мной. Он звенит.

– Там – чисто твоя доля, - говорит Джимми. – А тут – как бы на нас всех. Так объяснили стражники.

– Стражники?

– Мы тут… как бы в плену, Марк, - отвечает он.

– Сначала у нас была паника, - спокойно констатирует садящаяся рядом с Эбби Корделия. – Слезы, крики, все дела… но уже третий, - она закатывает глаза, - четвертый день. Так что, вроде как… все смирились.

– Мы в плену, - говорю я, тыкая в мешочек пальцем, - но нам платят?

– Мы как бы… типа под арестом с запретом покидать наш район, - объясняет Моррис. Впервые он не смотрит на меня с усмешкой, да и вообще больше не напоминает гиену.

– Можем тратить деньги, как нам заблагорассудится, - добавляет Жеральдин.

– Но мы решили, - вдруг вмешивается мисс Флауэрс, - что будет справедливо, если мы разделим их при твоем непосредственном участии.

Анна появляется слева от меня с тарелкой горячего супа. Ставит передо мной, и я смотрю на это творение красного цвета.

– Это называется борщ, - гордо говорит Анна. – Мой папа очень любит его, и потому мне приходится частенько его готовить… он очень популярен у нас на родине.