Каждый новый шаг на ту жёрдочку, что, стоя на земле казалась широкой ступенью, поднимал нас всё ближе к Небу, а бездна под ногами становилась всё глубже. Одно дело бежать по подобному исполину, упавшему на землю, поражаясь толщине его ствола. Другое – глядеть снизу вверх на его крону, качающуюся где-то высоко в небе. И третье дело, оставлять землю в бесконечной дали под ногами.

Повернув голову вправо, я бросил взгляд на маму. Всё хорошо. Лицо необычно бледное, но даже не тренируясь, как я, в сливовом саду на узких брёвнышках, она всё равно без труда удерживает равновесие. Возвышение Воином словно отточило в ней все те качества, что позволили ей выдерживать тяготы в Пустошах. Перехватив поудобнее Лейлу и улыбнувшись очередному испуганному оханью, двинулся дальше. Уже немного осталось.

С дощатой площадки три на три шага, которая надёжно расположилась в развилке ветвей кроны, хорошо был виден город Древних. Дальше Небесные деревья редели и резко мельчали, становясь все ниже и не заслоняя обзора. Мириот ни словом не соврал недели назад, когда обещал, что я найду здесь лекарство. Выглядело так, словно город всё ещё был полон жизни. Пустые улицы? Не в счёт. Может богатеи ещё спят, а слуги заняты, готовя завтрак и наводя порядок внутри зданий.

Мириот не обманул и в другом. Черта города была обозначена даже не стеной, а оградой, высотой мне по пояс, не больше. До неё была полоса снега, а сразу за ней начинались огромные чистые дворы, огороженные лишь чуть более высокими преградами. Если изгороди мне по грудь могли хоть кому-то преградить путь. Я поинтересовался:

– По рассказу Гунира здесь должна быть половина города в руинах. Почему я вижу лишь один разрушенный дворец?

– Не ты ли мне объяснял, что Гунир хотел выставить тебя передо мной лучше, чем ты есть на самом деле? – Мириот усмехнулся. – Здесь похоже случилось наоборот. Я прихожу сюда каждый год, первый раз поднялся на это дерево двадцать восемь лет назад. И даже тогда город не был так сильно разрушен, как наплёл тебе сын Вагнира. Скажу больше, с каждым разом я вижу всё меньше разрушений. Думаю, что уже мой внук будет смотреть на полностью целый город Древних.

– Он восстанавливается?!

Я в потрясении оглядывал аккуратные квадраты поместий, язык не поворачивался назвать эти заполненные ухоженными дорожками и цветущими кустами пространства обычными дворами, всё же не деревня в Пустошах, когда весь город словно подёрнулся тёмно-фиолетовой плёнкой, на миг скрывшись от наших взглядов. Затем улицы снова стали отчётливо видны. Вот только... сами они изменились. Рядом удивлённо охнула мама:

– Это ещё что такое?

Как там Гунир ещё болтал? Половина города накрыта пеленой? Где? Пришлось напрячь глаза, но дальше, на фоне заснеженного подножия Среднего Брата я сумел разглядеть лёгкую дымку, которой неоткуда было взяться. По мне, город словно огромной чашей накрыт целиком. Да и какая это чашка, если город квадратный? И везде, куда дотягивается взор, я вижу резкую границу между снегом, в который проваливаешься по колено, и обильной зеленью поместий, чистыми мостовыми. Разве это не чудо, доступное лишь Древним? Иначе какой им был смысл строить город здесь, где властвуют снега и ветра, даже если здесь и был источник силы?

Мириот усмехнулся, завёл руки за спину, сейчас, как никогда напомнив мне всезнайку Дарита:

– По рассказам мудрых людей Древние путешествовали между своими городами через формации Пути.

Не удержавшись, поинтересовался:

– А как они передвигались по нему? Его край даже не виден. Полдня в одну сторону, полдня в другую? Или бегали из конца в конец?

– Они тебе что, какие-то слабаки Воины? Может дети и бегали, а вот остальные летали...

С удивлением услышал голосок Лейлы, перебившей Мириота:

– Летали? Как Рам Вилор, наш первый император?

Снова удивив меня, ей ответила вечная молчунья Таори:

– Да, девочка. Представь себе тысячи поднявшихся в воздух над этим городом идущих, – женщина, стоя на самом краю площадки, повела перед собой рукой. – Представляешь, как близки они были к Небу в этот момент?

Я опустил Лейлу на пол, позволив ей подойти к маме и совсем другими глазами оглядел дворцы поместий впереди. Это... Это выходит, что мужчины и женщины в нём были Властелинами Духа? Все? Только от попытки представить себе их силу кружилась голова. Рам Вилор достиг этого в четырнадцать. Его талант бросал вызов самому Небу, ведь он словно не замечал преград на своём пути. Но достигнув этапа Властелина он уже не встречал достойных противников... Во всяком случае в том томе сказок, что у нас был в детстве. Но в них он только начал создание Империи на обломках древних земель, и кто знает, что за приключения его ждали дальше?

– Но, конечно, у них были формации и в жилищах...

Невольно я поправил Волка, недовольный тем, как принизил он величие огромных и ярких строений Древних:

– Дворцах!

– Для нулёвки, всё это, конечно, кажется несравненной роскошью.

– А для бедного главы Волков, что сидит в своём лагере месяцами даже без горячей воды?

Мириот расхохотался, явно наслаждаясь разговором и не думая обижаться:

– Молодец поддел. И для меня тоже. У меня дворца среди Сорока нет.

– А мог быть? Ведь тот же Плав ходит под твоей рукой?

– Не мог, хотя и без него я оставил сыну достаточно харчевен и ферм. Для того чтобы попасть в квартал Сорока Семей нужна сила и знания. Нужна основа, которая позволит твоей семье из поколения в поколение отличаться от других. Тех объедков, что продают на аукционах мало для этого, как бы много яшмы Волки ни добывали в лесах. Первый глава мог бы...

– Погоди. Если речь идёт об основе, то... – я замолчал, обдумывая неожиданно промелькнувшую идею. – Значит, он получил там что-то, что можно было передавать другим? И не один раз? Почему тогда ушёл?