На его руке лежал обслюнявленный и изжеванный предмет, бывший когда-то частью моего гардероба.

— Можешь оставить себе, — проговорила я томным голосом, — как символ наших чувств, и так далее, и тому подобное…

— Тебе бы все шутки шутить, Гинта, а ведь нас ждет еще встреча с Оракулом.

И правда, не гоже представать перед голосом судеб в дурашливом состоянии. Вопросы, которые я хотела задать ему, были важнее даже наших с канцлером не сложившихся отношений.

11.2

— Это просто кошмар! — неистовствовала тетушка Катрисс. — Окончательное падение всего Дома Браггитас! И как теперь смотреть в глаза двору?

— Легко! — благоразумно заметила тетушка Габриэле. — Дожила же ты как-то до сего дня и не померла от стыда во время помолвки с моим племянником.

— Да как вы… да что вы… знаете…

— Да весь двор знал бы! — а старушка была весьма коварна. — Просто тебе повезло. И все приняли как должное ваш союз. Сколько твои родители отбивались от того женишка, которому ты была обещана в жены?

Тетя Катрисс молчала, а пожилая женщина получала удовольствие от своей осведомленности.

— То-то же! Тогда твой свекор заплатил кругленькую сумму, чтобы ты спокойно могла сочетаться браком с батюшкой нашего Легарта.

— Н-но я ничего не знала, — было видно, что леди Катрисс невероятно озадачена и смущена. — Моя семья — уважаемые люди.

— Вот теперь будешь знать, к примеру, о том, что твои родители — те самые уважаемые люди, за репутацию которых ты так печешься — были здорово разорены и готовы были спихнуть тебя тому, кто даст побольше денежек. Ты, как я понимаю, с этим не особенно была согласна?

— Да, но отец неосмотрительно выбрал мне в женихи лорда с довольно сомнительной репутацией…

— И большим кошельком.

— Мой муж тоже не был бедным человеком!

— Конечно, мой ныне покойный племянник не был бедняком. Еще бы! Но твою голодранскую семейку смущало то, что он принадлежит к семье потомственных дознавателей.

— Довольно! — воскликнула расстроенные тетушка Катрисс. — Ни к чему озвучивать такие вещи при Гинтаре.

— Девочка моя, — тетушка Габриэле склонилась ко мне. — Тебя, что-нибудь смущает?

— Нет, не смущает, — произнесла я задумчиво. Историю эту я немного знала, правда, не в таких пестрых подробностях от старой женщины.

А вот что меня смущало по-настоящему, так это воспоминание об оракуле и его предсказаниях, вернее, одна невероятно конкретная деталь, которая мне вспомнилась уже потом, по дороге обратно в зал, когда Майло предложил сократить путь и пойти в другую сторону.

— О чем ты думаешь, Гинтаре? — леди Катрисс теперь переключила свое внимание на меня.

— Ни о чем, — честно призналась, вынырнув из собственных воспоминаний о завершении бала.

— В этом-то вся и беда, что ты вообще ни о чем не думаешь! — похоже тетка теперь избрала мою недостойную персону жертвой своих претензий.

— Не могу понять, в чем же моя вина, многоуважаемая леди Катрисс?

— Это она горячится на то, — тетушка Габриэле хитро на меня посмотрела, — что ты выпустила вчера из-под своего каблука короля, моя девочка. А тебе и в самом начале, как только ты на него наступила, надо было давить его величество до последнего, чтоб предложение руки и сердца сделал. Хоть какая-то компенсация была бы за то, что ее сын умудрился вырваться из-под всеобъемлющей опеки и сделать предложение руки и сердца.

— Но, что плохого в том, что Легарт жениться?! — признаться, я была этому несказанно рада. Кузен меня сильно удивил. Причем удивил в приятном смысле этого слова.

— Но на ком?! — леди Катрисс даже побледнела.

— Успокойся уже! — леди Габриэле начала не на шутку злиться. — Неужели ты считала, что твой великовозрастный сын будет спрашивать разрешение у мамаши, которая, в свое время, от него сбежала?

— Вот! Теперь я еще и сама виновата!

— Конечно ты виновата! — старушка была неумолима. — Что плохого в том, что наш мальчик женится?

— Да пусть он женится сколько угодно, но он глава Дома. Кого попало ему бы брать не следовало, а он…

— О, Пречистая! — это уже не выдержала я, потому что этой истерии не было конца и края. — Что плохого в том, что Легарт выбрал себе в жены Ирэну Сковитас?

— В том, что она не человек! — леди Катрисс надменно задрала свой острый подбородок. — Теперь все его дети будут…

— Нет! Это выше моих сил! — я встала с тахты, на которой до этого просидела почти сорок минут, выслушивая недовольство этой, до нельзя, благородной дамы. — Вы просто ужасны!