Рыжий бросился к крыльцу, отпихнув Теодора, и дернул дверь. В дом ворвался морозный воздух, темнота всколыхнулась. Послышался тоскливый протяжный вздох.

– Закрой! Закрой, быстро!

Теодор вцепился в парня, а тот упирался и брыкался. Дверь захлопнулась, и рыжий рвался к ней с дикими воплями: «Упырь! Чертов упырь!» Теодор зажал ему рот, но тут же почувствовал дикую боль в пальцах. «Укусил, сволочь!» Он столкнул парня с крыльца и прыгнул сверху.

Рыжий встретил Тео ударом сапога в живот. Теодор согнулся, хрипло выругавшись, но тут же отбил второй удар и навалился на противника, зажимая ему рот обеими руками.

Скорей бы отец заканчивал! По времени обряд должен уже завершаться. Но в любом случае, если Тео не вырубит рыжего, тот разбудит соседей. Парень задергался как сумасшедший, видимо, подумав, что Теодор хочет его задушить, наклонил лицо так, чтобы нельзя было достать до шеи, и вмазал со всей дури вслепую. Его удар пришелся аккурат в глаз Тео. Хотя Теодор дрался часто и знал, как закрыться и как напасть, парень был выше и крепче. Тео замешкался и упустил момент.

Рыжий сбросил его, вскочил на ноги и побежал к забору, истошно вопя:

– Дядя! Помогите! На помощь! Сюда, скор…

В следующее мгновение Тео нагнал его и поставил подножку. Парень влетел в штабель из досок, ударился головой и затих.

Тео откашлялся и замер: не идет ли кто? Но от гула прилившей крови заложило уши, и он слышал только биение собственного сердца. Теодор перевернул противника на спину. Крови нет, вроде дышит. Значит, просто ударился и потерял сознание. Надолго ли?

Немного отдышавшись, Теодор насторожился: где-то хлопнула дверь, затем послышался приближающийся к воротам топот, встревоженные голоса и недоуменные вскрики. Теодор рванулся на другую сторону дома, мимо сарая, – туда, куда выходило окно спальни. Он должен предупредить отца! Взрослые мужчины – не один мальчишка, их не остановишь. А увидев Теодора, они и вовсе повяжут его за одну только морду.

– Эй, кто там? Здесь кто-то есть? – У задней калитки стоял мужик.

Теодор упал на землю за еще одним штабелем и затих с колотящимся в горле сердцем. Между забором и стеной дома был зазор, который просматривался от калитки. У ворот наперебой повторяли:

– Эй, Джета! Открой! Все в порядке? Оана? Дан?

Черт, что же делать? Мысли лихорадочно вертелись в голове Теодора. Еще чуть-чуть – и люди войдут в дом! А вдруг отец не слышит этих воплей? Теодор выглянул из-за досок и снова увидел собаку.

Она сидела, облезлая и пугающе худая, и не отрывала взгляда от темного окна спальни, словно ждала чего-то: краюхи хлеба или кости. Хотя окно было заперто и оттуда не тянуло едой, глаза собаки жадно впились в черное стекло. Она смотрела и смотрела, словно гипнотизируя пустоту, и это-то было… страшно.

Снова вышла луна, и Теодору почудился какой-то вой. Едва слышимый, но продирающий до самых костей, он доносился издали – не то с холмов, не то из-под земли, не то в его голове. И вой этот показался ему самым тоскливым на свете. Будто чья-то душа зовет чужую душу. Будто кто-то очень далекий взывает к нескорой весне.

Теодор поднял с земли камень и, улучив момент, запустил в окно. Раздался звон, на землю рядом с собакой посыпались осколки. Вой прервался. Собака обернулась и уставилась на Теодора. И в тот миг он понял одно: он пропал.

Теодор не знал, почему подумал это, но он определенно пропал. Собака крадучись стала подбираться к его укрытию, и земля под ее лапами покрывалась коркой льда. Мужчина наконец открыл калитку и сразу побежал во двор, к воротам. Ровно за две секунды до того как послышался вопль: «Смотрите, здесь Дан!», распахнулось окно спальни, и оттуда выскочил отец. Собаки уже не было. Она исчезла.

– Эй, там, за домом, кто-то есть!

Теодор бросился к отцу, и тот толкнул Теодора к приоткрытой двери сарая. В самый последний момент они успели ее захлопнуть. На задний двор вбежали люди. Чей-то бас прогрохотал:

– Что за бесовщина тут происходит?

– Кто-то разбил окно! И смотри, свежие следы!

– Это воры! Наверняка те, что вчера залезли к Ми реле.

– Ушли?

– Тсс. Тише.

Наступила тишина. Теодор стоял среди каких-то ящиков и бочек, пахло ржавчиной и железом. Он плохо видел из-за темноты, яркий лунный свет едва пробивался через щели в потолке. Он старался не дышать, но казалось, сердце колотится так громко, как в церкви бьет набат: бух-бух-бух. Снаружи было необычно тихо. А потом он услышал щелчок. В двери сарая кто-то поспешно повернул ключ. Вот и все. Люди догадались, что они здесь. Их заперли!

– Он там, – сказал негромкий бас. – Вызывайте полицию.

Внезапно из дома донесся женский вопль – такой, что у Теодора волосы встали дыбом.

– Что там случилось? Идите посмотрите!

Двое убежали, оставив сарай под присмотром третьего – по дребезжащему голосу Теодор понял, что это старик. Вот и шанс. Тео почувствовал, как его тянут назад. Отец тихо вел его за собой, пробираясь среди нагромождений старой мебели, ящиков, тачек и какой-то металлической рухляди. В задней стене сарая, выстроенного по всей длине дома, оказалась маленькая дверка. Теодор ни за что бы не догадался, что в хозяйственной постройке может быть вторая дверь!