Тео задел колесо, и оно провернулось, сбросив слой пыли, которая попала Теодору в нос. Он сдерживался до последнего, но все-таки приглушенно чихнул. Черт! Наверняка снаружи услышали. Точно – сбоку послышались шаги: видимо, сторож пошел в обход сарая. Догадался, что они в дальней части.

Лазар достал какой-то инструмент, воткнул его тонкий металлический крючок в замочную скважину и через десять секунд распахнул дверь. Вовремя. Сторож уже стоял рядом. Створка хлопнула его по лбу и старик вскрикнул. Лазар отпихнул его дверью к стене, и отец и сын рванули вперед – туда, где виднелась калитка в огород. Следом неслись глухие стоны. Перепрыгнув припорошенные снегом грядки, Лазар и Тео промчались мимо клеток с птицей.

Отец перемахнул изгородь, Тео ринулся за ним, но зацепился штаниной за гвоздь, поскользнулся и упал. Приземлился неудачно – нога подвернулась, и он глухо застонал:

– Черт, черт…

– Скорей, они сейчас будут здесь! – обернувшись, выпалил отец.

Теодор попробовал ступить на ногу, но вскрикнул и упал на четвереньки.

Тем временем в птичнике поднялся жуткий гвалт: встревоженные куры квохтали, гуси гоготали, выдавая присутствие чужаков. Лазар вернулся и рывком поднял Теодора.

– Давай же, – процедил он и метнул взгляд в сторону дома. В окнах горел свет и метались тени, в птичнике вопили птицы, а по всей улице истошно лаяли собаки. – Давай!

Но Тео только всхлипнул, держась за ногу. Лазар сцепил зубы, взвалил Теодора на плечи и побежал. На задний двор выскочили люди и с криками устремились в их сторону.

– Обращайся! – выдохнул Теодор. – Обращайся!

Отец ничего не ответил. Он мог броситься оземь, перекинуться и уйти лисом – в облике животного его бы никогда не поймали. Да и кому взбредет в голову, что человек может стать животным? Никто не станет арестовывать лиса, если даже тот будет скакать на месте преступления. Но Теодор…

– Да отпусти же. Давай! Они ничего не сделают!

Это была неправда. Теодор знал, неправда. Они сделают с ним все плохое, что только придумают, едва увидят его лицо. Быть может, изобьют, как те дети. Или посадят за решетку за то, что влез в чужой дом. Впрочем, он ничего не украл. Его не за что судить.

– Замолчи, – бросил отец. – Не понимаешь!

Он прибавил ходу, а Теодор только заскрежетал зубами от боли и злости. Сзади доносились крики. Их настигали? Или отец, как оказалось, прекрасно знавший город, вновь сумел обмануть их?

Теодор задался вопросом: когда отец успел изучить город? Быть может, он здесь родился? Теодор этого не знал и никогда не спрашивал, да и сейчас было не время. Лазар мчался по переулкам, во мраке гулких мостовых и каменных улочек. Вскоре он запихнул Теодора в узкую подворотню, которая была практически незаметна с улицы, и оттуда они увидели, как мимо промчался грузный растрепанный мужик в сдвинутой набекрень шапке.

Выждав немного и убедившись, что дорога пуста, Лазар подхватил Теодора и потащил его туда, где начинались могильники.

Прошло много, много времени, пока они добрались до дома. Небо стало светлеть, звезды гасли одна за другой. Когда в Изворе запели первые петухи, Лазар и Тео ввалились в родной дом. Теодор тяжело рухнул на свою кровать, а Лазар прижался спиной к стене. Теодор только сейчас заметил, что глаза отца полыхали темным огнем так, как никогда прежде. И Теодор испугался. Возможно, даже сильнее, чем испугался бы сотни разъяренных горожан.

– Ты… – просипел Лазар. – Ты… Даже не представляешь, что ты наделал!

Отец был не в себе. Глаза его дико вращались в орбитах, а губы судорожно дрожали. Заскочила мать, перепуганная до смерти, и бросилась к Теодору.

– Мария, отойди!

Лазар шагнул к сыну. Мария торопливо зачастила:

– Я говорила, он еще ребенок! Говорила не брать с собой. Ты ни перед чем не остановишься, но рисковать своим сыном – это… Ты не должен был рисковать. Вообще ничем!

– Он не ребенок! – прохрипел Лазар.

Они оба – Теодор и отец – знали, это правда.

– Она умерла.

В глазах Лазара появилась такая тоска, которую было невозможно выразить словами. Мать испуганно попятилась. Мгновенная боль сжала сердце Теодора. Вспышка в груди, острая, как укол иглы. Перед глазами встал образ девушки, ее белокурые волосы и круги под глазами. Значит, она умерла. Ее нет.

– Это ее судьба, – печально проговорила Мария. – Я говорила, судьбы не избежать.

– Не девочка.

– Что?

– Мать!

Мария ахнула и прикрыла рот ладонью.

– Ведь знали же… Лазар! Этот обряд – твое проклятие!