А когда неделя подошла к концу, Анна уехала, и с концами. Мила погоревала, поплакала и поняла, что надо растить внучку. Всё равно больше некому. Хорошо ещё, что подруги всегда были рядом и с готовностью подставляли свои плечи, руки и спины, на которых им, например, приходилось в трудные годы таскать, спуская в подвал, картошку, лук, морковку, тыкву, чтобы сделать запас на долгую зиму и сэкономить лишнюю копеечку.

Так вместе и подняли девочку. Выросла Виолетта умницей и красавицей. В институт поступила.

Из глубокого погружения в воспоминания Андриану вытащил, нет, вернее, вырвал, громкий ор кошек. Двум зеленоглазым красавицам-сестрицам надоело ждать, когда же хозяйка наконец раскачается и сытно накормит их.

Андриана воскликнула – ой! – и тут же помчалась на кухню. Не прошло и пяти минут, как кисы довольно чавкали.

Этих особ царских кровей Андриане подарили бывшие ученики. Поначалу она пришла в ужас и закричала, чуть ли не словами из песни Андрея Миронова, – нет! Нет! В том смысле, что могут, мол, случиться дети! Но её заверили, что кошки стерильны.

– Но я не умею с ними обращаться! – кричала загнанная в угол Андриана. – У меня никогда никакой живности не было!

– А как же мухи, тараканы, комары? – ехидно уточняла Лео, очень довольная тем, что Андриане наконец-то придётся заботиться ещё о ком-то, кроме себя и многочисленных растений на окнах, в лоджии и на полу в кадках. Подруга считала, что флоры в жизни Андрианы достаточно, а фауны не хватает.

У самой Леокадии домашний питомец был. Звали его Аристарх Ильич. И он души не чаял в Лео, был в меру разговорчив, галантен и даже нежен. Когда Леокадия, закатив глаза, начинала говорить при посторонних – ах, мой Аристарх Ильич, – слушатели, навострив уши, надеялись узнать подробности интимной жизни любвеобильной Лео. Но Аристарх Ильич был не человеческой особью, а серым попугаем жако, подарком Леокадии от штурмана дальнего плавания, которому она умудрилась вскружить голову за то короткое время, что он пребывал на суше. Наступило время, когда штурману пришлось отправиться в плавание, а Аристарх Ильич остался с Лео.

У подруги Милы тоже был четвероногий член семьи – Тишка, подобранный на улице беспородный пёсик с шелковистой золотистой шерстью терьера.

И только одна Андриана не хотела ни с кем делить свой дом. Теперь же все знакомые, точно сговорившись, в один голос твердили ей, что она просто не понимает, как ей повезло! Стать хозяйкой двух русских голубых кошек – это настоящее счастье!

Но решающим был тихий голос подруги Милы.

– Анри, ну не выбросишь же ты теперь их на улицу? – спросила подруга и посоветовала: – Смирись.

Андриана попыталась брыкаться:

– А если мне завтра крокодила подарят?

– Вот когда подарят, тогда и думать будем, – мудро рассудила Мила.

И Андриана смирилась, а потом свыклась и уже не представляла себе жизни без этих особ в светло-серых шубках с голубоватым отливом. Назвала она их Фрея и Маруся. Сёстры были очень похожи друг на друга. И отличались, пожалуй, только характером. Фрея оказалась особой самоуверенной и самолюбивой, мало нуждающейся в чьём-либо одобрении, а Маруся была доброй, ласковой и отзывчивой.

Позавтракав, кошки оставили хозяйку в покое и занялись своими собственными делами.

А Андриана, налив себе чашку чаю и сделав пару бутербродов с сыром и колбасой, снова погрузилась в свои мысли. Слушая краем уха щебет птиц за окном, она думала о том, какая Виолетта получилась у них славная. Так и хочется сказать, что красоту их внученьки пером не описать и самой искусной кистью не передать. Пусть она у них одна на троих, но зато какая! Казалось, им только и осталось, что радоваться жизни и почивать на лаврах. Но не тут-то было! Случилась новая напасть: Виолетта влюбилась в своего однокурсника Филиппа Окунева.

И вроде бы что в этом удивительного, все девушки рано или поздно влюбляются.

Но Виолетта влюбилась уж как-то слишком пылко, чем встревожила бабушку.

Андриана отнеслась к влюблённости Виолетты и беспокойству Милы снисходительно.

– Что ты кудахчешь над ней, как клуша, – сказала она беспрестанно беспокоящейся о внучке подруге.

Леокадия, которая не была моралисткой, неожиданно оказалась солидарна с Милой и кандидатуру возлюбленного Виолетты приняла в штыки.

– Ты связалась с сыном лавочника?! – зафыркала Леокадия, едва узнав, чем занимаются родители избранника Виолетты.

– Тётя Лео! Отец Филиппа не лавочник, а владелец супермаркета.

– По мне, это всё одно! – презрительно наморщила нос Лео.

– Лео у нас известная снобка, – примирительно пробормотала тогда уставшая переживать Мила.

– Может, у них настоящая любовь, – решилась вставить своё слово Андриана.

– Щас! Любовь! В наше-то время, – язвительно заулыбалась Леокадия.

– Ты никогда не верила в любовь, – почему-то обиделась Андриана.

– А ты верила?

– Я да! – ответила Андриана с некоторым вызовом.