Еще тогда во мне поселилось подозрение, что булимия – результат психического расстройства. В старших классах меня поместили в психиатрическую клинику, и там это подтвердили.

Теперь же я вижу все по-другому.

Я была рождена для широких просторов, а меня посадили в клетку.

Я была не безумной. Я была чертовым гепардом.

Когда я увидела Эбби, гепард во мне поднял голову. Я захотела ее – впервые захотела не то, что меня научили хотеть. Я полюбила ее – впервые полюбила не того, которого должна была любить. Совместная жизнь с ней – это моя первая оригинальная идея и мое первое самостоятельное решение как свободной женщины. После тридцати лет обтачивания себя в попытках втиснуться в чужое представление о любви в моей жизни наконец появилась любовь, которая была мне впору – отлитая по моей форме, созданная моими же руками. Наконец я честно спросила у себя, чего хочу я сама, а не чего хочет от меня мир. И почувствовала, как во мне снова проснулась жизнь. Вкус свободы мне понравился. И я захотела еще.

Я придирчиво перебрала веру, друзей, работу, ориентацию, всю свою жизнь и спросила себя: а что из этого было действительно мое? Правда ли я хотела все это или только должна была хотеть? Какие из моих убеждений – мои, а какие вложили мне в голову? Сколько во мне меня настоящей, а сколько – той, которую я переняла у мира, потому что надо было? Сколько в моей внешности, речи и поведении – навязанного другими? Сколько целей, которые я преследовала всю жизнь, на деле были лишь грязными плюшевыми кроликами? Кем я была до того, как меня выдрессировал мир?

Со временем я наконец выбралась из клетки. Потихоньку построила новый брак, обрела новую веру, новый взгляд на мир и новую цель в жизни. Новую семью и новую самобытность, не вылепленную по умолчанию, а подходящую именно мне. Рожденную моим воображением, а не окружавшей меня идеологией. Дикой природой, а не хлыстом смотрителя.

Эта книга – история о том, как меня посадили в клетку. И как я вырвалась на свободу.

Мне десять лет. Я сижу в маленькой комнатке в задней части здания Католической Церкви Рождества Христова с двадцатью другими детьми. Я на уроке в воскресной школе, куда родители отправляли меня по средам, чтобы я узнала о Боге. Наша учительница – мама моего одноклассника. Как ее зовут, я не помню. Помню только, как она постоянно, снова и снова говорила нам о том, что днем она работает бухгалтером. Ее семье нужно было больше волонтерских часов, и она вызвалась подработать в церковной лавке, но вместо этого церковь приписала ее к воскресной школе для пятиклашек, занятия которой проходили в комнате № 423. И вот теперь, по средам, с половины седьмого и до половины восьмого вечера она рассказывает детям про Бога.

Она просит нас рассесться на ковре перед ее креслом, потому что сегодня она будет рассказывать нам о том, как Господь сотворил людей. Я спешу занять местечко по центру. Мне очень интересно узнать, как и зачем меня создали. Вот только я подмечаю, что у нашей учительницы на коленях нет ни Библии, ни любой другой книги. Она будет рассказывать по памяти! Вот это да! Я под впечатлением.

И вот она начинает.

– Господь сотворил Адама и поселил его в прекрасном саду. Адам был Его любимым творением, и Бог сказал Адаму, что его главная задача – быть счастливым, присматривать за садом и дать имена животным. И жизнь Адама была почти идеальной. Вот только вскоре ему стало очень одиноко и грустно. Он сказал Господу, что ему нужна компания и помощник. И однажды Господь помог Адаму произвести на свет Еву. Первая женщина родилась из тела Адама. Вот почему женщин называют дамами. От слова «Адам».

Меня это так впечатлило, что я даже руку поднять забыла.

– Простите. Адам произвел на свет Еву? Но разве людей рождают не женщины? И разве тогда не следует мальчиков тоже называть дамами? И вообще всех людей?

– Рука, Гленнон! – процедила учительница.

Я подняла руку. Она жестом велела мне ее опустить. Мальчик, сидящий рядом со мной, закатил глаза.

Учительница продолжила:

– Адам и Ева были счастливы, и первое время все было идеально.

Но вскоре Ева заметила на одном из деревьев блестящее красное яблоко. И хотя Господь сказал ей, что это дерево – единственное во всем саду, яблоки которого ей нельзя хотеть, именно это яблоко она и возжелала. И вот однажды она проголодалась, сорвала яблоко и откусила кусочек. А затем хитростью вынудила и Адама откусить от него. Как только он это сделал, Адам и Ева впервые в своей жизни почувствовали стыд и попытались спрятаться от Господа. Но Господь все видит, и Он узнал о том, что случилось. Господь изгнал Адама и Еву из прекрасного сада. А затем проклял их самих и их будущих детей, чтобы жизнь на Земле превратилась для них в страдания. Вот почему мы страдаем и сегодня – потому что первородный грех Евы лежит на всех нас. Грех, стыд и страдания появляются у нас, когда мы ведем себя, как Ева – следуем своим порывам вместо того, чтобы повиноваться Богу.

Что ж, все было предельно ясно. У меня не осталось вопросов.

Мы с мужем начали ходить к семейному психологу после того, как он признался, что спал с другими женщинами. Теперь мы не высказываем друг другу претензии, а копим их и выплескиваем на приеме каждый вторник. Когда друзья спрашивают у меня, хороший ли она психолог, я говорю: «Да, наверное. Вы же видите, мы все еще женаты».

Сегодня я позвонила ей и попросила встретиться наедине. Я очень устала и была вся как на иголках, потому что целую ночь не спала, продумывая, как мне сказать ей то, что я хотела сказать.

Я тихо сижу в кресле, сложив руки на коленях. Она сидит в кресле напротив. Спина прямая, на ней накрахмаленный белый костюм, туфли на удобных каблуках и ни грамма макияжа на лице. Деревянная книжная полка битком набита учебниками, дипломы взбираются по стене у нее за спиной, точно бобовый стебель. Она занесла ручку над белоснежной страницей блокнота в кожаном переплете, готовая пригвоздить меня к ней простыми и понятными словами. Я напоминаю себе: говори спокойно и уверено, Гленнон. Как взрослая.

– Мне нужно сказать вам кое-что важное. Я влюбилась. Просто голову потеряла. Ее зовут Эбби.

У моего психолога отвисает челюсть – немного, но ровно настолько, чтобы я заметила. Она молчит – всего секунду, но эта секунда тянется целую вечность. А затем делает очень глубокий вдох и говорит:

– Понятно.

Еще одна пауза, и она пытается снова:

– Гленнон, ты же понимаешь, что бы это ни было – это не реально. Это не настоящее чувство. И какое бы будущее ты ни представляла себе в этой ситуации, это все тоже не реально. Это не более чем опасное увлечение. И добром не кончится. Этому нужно положить конец.