В отсутствии Григория Васильевича хозяйка в отделении я. Но это все иллюзия. Отделение — частная собственность Глеба. И сейчас правит балом Гузов. Видимо, Глебу я хорошо подсыпала спецэффектов. И лично он приехать не может, хотя планировал. Только толку теперь?

Попросила же — ждать! Что теперь делать?!

Кладу руку на ручку каталки, останавливая ее движение.

Веки Сергея тяжело и медленно открываются. Расфокусированный взгляд отыскивает мои глаза. И снова закрываются. Моя рука неконтролируемо ложится ему на плечо, сжимаю, пытаясь успокоить. Только успокоить теперь нечем.

— Кто разрешил колоть ему препараты? — рычу на персонал.

— По инструкции действовали! — оправдывается медсестра.

— Анастасия Андреевна, — смотрит на часы Гузов. — Пора приступать. Глеб Евгеньевич ждёт запись.

— Что ты поставила? — игнорирую его.

— Тиопентал и галоперидол… А что?

Значит, вырубило на несколько минут. А потом будет в вялом неадеквате часа два.

— А то! Мне ему скоро наркоз ставить, я как теперь рассчитаю дозу?!

— Крепкий бычара. Не сдохнет! — держится за разбитый глаз один из прихвостней Гузова.

— Так, может, пока эта доза работает и сделать ему все, что нужно.

— Ты у нас анестезиолог? — с раздражением разворачиваюсь к медсестре.

— Нет, — опускает взгляд.

Еще один из сопровождающих Гузова держится за ребра тяжело дыша.

— Сломал? — интересуется у него Гузов.

— По ходу — да.

— Давай в травматологию. Без тебя справимся.

Минус один из четырёх, — считаю я.

— Девочки, бойцу лед дайте, — кивает на того, который держится за глаз. — И мне тоже.

Нервно соображаю, что делать.

— Дайте — ка я посмотрю, — отвожу руку прижатую к глазу. — Тамара Васильевна, во второй процедурный отведите его. Приложите холод, уберите свет и вызовите офтальмолога.

— Да не надо…

— Ослепнуть хотите на один глаз?! — дергаю бровью. — Отслоение сетчатки при таких травмах обычное дело. Потом зрение не восстановите. У вас уже зрачок на свет не реагирует, — несу я первое, что приходит в голову.

— Настя… — отводя в сторону, шепчет мне Тамара Львовна, — Откуда я ему офтальмолога возьму? У нас штатного то нет.

Знаю!

— Я сама вызову, пусть лежит.

Минус два…

— Поторопитесь, Анастасия Андреевна, дело не ждёт.

— В первую процедурную, Лёш.

— Она же закрыта.

Да, давно закрыта. Здание старое. Клиника тут уже много десятков лет. И первая процедурная без ремонта. Там уже морально устаревшая техника. В том числе и аппарат ЭШТ. Еще рабочий, но используемый крайне редко.

— Я открою.

Каталка тихо скрипит. Гузов и еще один идут следом за ней. Мне страшно, что беспомощный Сергей остаётся с ними наедине. Но мне нужно пару минут без их присмотра. Забираю баллон, физраствор, шприцы, несколько ампул, ключ от процедурной.

Подхватывая стойку капельницы качу её следом.

Можно вырубить свет во всем отделении. Но что это решит? На щитке быстро включат обратно. А более капитально я не смогу. В электричестве я полная блондинка, хоть и шатенка. Придется махать тем оружием, которым владею в совершенстве.

Перебирая варианты спешу в процедурную.

И пока что ни одной рабочей идеи, кроме как наотрез отказаться проводить процедуру. Но тогда его отформатирует криворукий Евгений Павлович, который не рассчитает правильно ток. И как требует Глеб, расплавит Сергею мозг, а не только лишит памяти.

Возможно, мне всё-таки придется это сделать…

От злости на Зольникова мне даже хочется немного щёлкнуть его разрядом, чтобы наконец-то пришёл в себя!

Сергея уже переложили на кушетку процедурной и санитар фиксирует его ремнями. Молча устанавливаю очередную капельницу с детоксом.

Зачем, Настя??

Неужели ты собралась без наркоза его пытать током?! Посмотри, он уже привязан ремнями. Ты же не думаешь, что тебе позволят их расстегнуть? Даже если каким-то чудом ты его сможешь освободить, ты же не думаешь, что он справится с двумя здоровыми вооруженными мужиками после тиопентала? Дай бог на ногах сможет удержаться, не больше. Ты же в отличие от него, понимаешь, что он не всесилен и бессмертен.

Вздыхаю…

Он открывает глаза. Не моргая смотрит на моё лицо. Крепкий мужчина… даже тиопентал его не берет! Раньше проснулся, чем положено.

Глаза какие… Умереть нестрашно под его взглядом. Но если я сделаю то, что они от меня требуют, Сергей, скорее всего, забудет меня навсегда… От этой мысли грудь мою сводит, и нос начинает щипать. Вытирают тайком навернувшиеся слёзы.

Хочу, чтобы помнил меня…

Какая тебе будет разница, дура? Лучше самой все сделать щадяще, чем отдать его криворукому врачу! Смотрю на капельницу. «Зачем?» — спрашиваю себя в очередной раз и не нахожу ответа. Но интуиция требует сделать так. А женщины — дуры. Иррациональное всегда побеждает.