Внутри них — она до сих пор не могла вспоминать об этом без содрогания — плавали человеческие органы. Конечно, там были еще и органы животных, птиц, редкие виды насекомых, черви и моллюски. Но все это Роанна узнала позже, а тогда от ужаса она лишь хлопала глазами, пытаясь вздохнуть, но воздух вдруг оказался густой, злой и приторно-сладкий. Затем взгляд ее упал на отрезанные пальцы, кисти рук, языки, уши, глаза, так же, как и все остальное, плававших в сосудах с какими-то надписями. В глазах потемнело, во рту образовался противный кислый привкус, Роанна отвернулась, села, успев нащупать стул. После отвращение еще долго боролось в ней с желанием узнать, зачем нужны все эти склянки, и в чем хранятся все эти органы. И она, конечно, спросила. Но много позже, когда потрясение от жуткой картинки сменилось привыканием, смирением и жаждой познать неизведанное.

Бабка научила ее многому из того, что умела сама. Скупая на разъяснения и похвалы, она лишь приказывала следить за ее собственной работой, а затем повторять. В точности, без единой ошибки. Роанна знала названия сотен лекарственных трав и минералов. Она умела сушить, смешивать, перетирать, хранить. Но бабке ее знаний оказалось недостаточно. В библиотеке — о, а у нее была внушительная библиотека, из которой Роанне до тех пор разрешалось таскать лишь сказки — приходилось сидеть часам, изучая энциклопедии растений, атласы по анатомии, лекарственные справочники, штудируя научные изыскания по болезням.

Позже бабка стала брать ее на выезд к больным. О целительских способностях Черной ведьмы, как называли бабку за глаза, знала вся округа не исключая столицу. Конечно, целительство не слишком поощрялось, а в некоторых странах, как слышала Роанна, и вовсе находилось под запретом. А все потому, что шарлатанов на этом поприще всякий раз оказывалось гораздо больше, чем истинно одаренных силой и знаниями.

Еще раз взглянув на дом, окруженный забором, Роанна перекинула сумку через плечо и, подхватив светильник и лопатку, двинулась обратно. Волглая тропинка упрямо петляла по полю, все никак не желая заканчиваться. Роанна уже и ноги промочила — такая обильная выпала роса. Нужно было надеть сапоги.

Она дошла до конца поля и задумалась: а не сделать ли небольшой крюк, свернув к обвалившейся трухлявой ели — похоже, единственному дереву в деревне, нетронутому пожаром, но причудливой прихоти судьбы изъеденному древесными жуками. В корнях дерева недавно поселились лесные кролики, облюбовали удобные норы. Роанна, понадеявшись, что кроликов никто кроме нее еще не обнаружил, утром поставила возле корней капкан, рассчитывая поймать добычу.

Капкан был старый и ржавый. На купного зверя, но другого не было. Она нашла его в подполе дома, который купила; долго терла ржавчину песком, смазывала механизм. Бывший хозяин, действительно был охотником. Среди хлама, сваленного в кучу, Роанна обнаружила чучела животных, выделанные шкуры, немного оружия и даже отсыревший порох.

Ставить капканы ее научила бабка. Роанна спрашивала тогда, для чего ей это нужно, на что бабка неизменно отвечала, что в жизни всякое может случиться, а знания не бывают лишними. И ведь действительно пригодилось…

Она решительно повернула в сторону упавшей ели, думая по дороге, что крольчатина оказалась бы сейчас весьма кстати. Роанна никогда не стала бы заниматься охотой, предпочитая покупать мясо у мясника. Но покупать было не на что, а они уже месяц сидели на морковке, картошке и яблоках. Да и Льена хотелось порадовать.

Роанна подошла поближе. Ага! Вроде белеет что-то. Теперь осталось самое сложное — добить кролика. Или другого, попавшего в капкан зверя. Что ж, у нее с собой острая лопатка — нехитрое, но оружие.

Подойдя ближе, Роанна замедлила шаг. Потом и вовсе остановилась. Выронила лопатку, с глухим стуком опустила на землю светильник. Схватилась за сердце, пытаясь унять расшалившийся ритм. Нет, не может быть. Мерещится ей все.

В капкан попал человек.

Роанна подумала, что судьба смеется над ней. Равновесие нарушено, но ведь она — не ведьма. Но как же еще тогда еще объяснить, что…

Снизу вверх на нее смотрел Варг — бледный, растерянный, с полными ужаса и боли глазами. Одна нога у него оказалась зажата острыми зубьями — Роанна старательно весь вечер водила по ним точилом, — причем зажата оказалась не ступня, а голень с коленом, будто мальчишка не наступил, а плашмя упал на ловушку. Скорее всего, у него глубокая рана, а может и кость сломана.

Что делал негодный забияка в потемках недалеко от ее дома? Нетрудно догадаться — скорее всего, замышлял очередную пакость. И двух дней не прошло, как он подпилил петлю на их старой деревянной калитке. Рассчитывал, видимо, что калитку толкнет Льен и она упадет. То-то веселья будет! Наверняка в кустах прятался и подсматривал. Конечно, калитка от толчка не удержалась на одной петле и слетела. Только упала не на Льена, а на Роанну — ушибленное плечо до сих пор болело. Позже она присмотрелась — петля аккуратно срезана ножовкой, а в примятой траве обнаружился лакричный леденец. Своими леденцами Элоиз хвалилась на всю деревню. Да и без леденца понятно, чьи это проделки.

Увидев Роанну, Варг, забывшись, дернулся было бежать, но тут же застонал, закусывая губу. Наверняка сломана кость, и любое движение причиняет мучительную боль.

Она подошла, опустилась перед мальчишкой на колени прямо на траву, мокрую от росы.

— Варг… Вода Пречистая, как же тебя угораздило?

Он молчал. Смотрел диким зверем.

— Сколько ты здесь сидишь?

Молчание.

— Отвечай, ну!

— Я… я не помню, — голос его дрожал, казалось, он еле сдерживался, чтобы не заплакать.