«Я такая, как на фото, бизнесмен с мукой в волосах. Кстати, может, это и не мука, а маскировка? Ты лысый?»

«Нет. У меня чёрные волосы».

«Брюнет, значит. Так мы отлично будем смотреться! Судьба не зря нас свела вместе. Мы как брат и сестра!»

«Так может мы родственники? Потерялись много лет назад, а теперь нашлись?»

«Ты любишь индийские фильмы?»

«Я почти люблю тебя», — едва не написал Петя. Ни разу в жизни он не испытывал такой лёгкости в общении. Словно, они с «Пастушкой», как сказала бы Ксюха, были сделаны из одного теста. Будто он и она, так сказала бы его мама — любительница моря и всего с ним связанного — плыли на одной волне. И Петя быстро застучал по клавишам.

«По правде говоря, да. Те, где нет неправдоподобных перестрелок и супергероев, держащих врага на одном мизинце, вполне себе ничего. Если бы их ещё сократить в полтора раза, тогда я, пожалуй, мог бы стать фанатом Болливуда».

«Да ты спец!»

«Моя мама спец, а я так… спецёныш».

Лиле до безумия понравилось его слово. Такое глупое и детское. Такое необычное. А ещё больше ей понравилась та забота и любовь к матери, что, буквально, сочилась из каждой буквы. Карелиной захотелось поговорить о настоящем. О правде. Захотелось узнать бизнесмена получше.

«А что ещё тебе нравится?»

«Жизнь».

«Как просто. Хороший ответ. А я люблю музыку и рисование».

«Ты рисуешь?»

«Рисовала».

«Нет денег?»

«Нет желания».

«Появится. Если увлечение твоё, оно вернётся».

«Думаешь?»

«Уверен».

«Мне бы твою уверенность…»

В её многоточии Пете почудилась грусть, и он поспешил вернуться к шуткам.

«Я уверенный бизнесмен. Нам иначе нельзя».

И она подхватила:

«Так ты акула?»

«Пиранья».

«Они страшные».

«Вот именно! Поэтому к пираньям и не лезут».

«Значит, твой бизнес защищён?»

«Он под семью замками и стальными дверями».

«Дай угадаю. А ключ хранится в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце?»

«Да ты экстрасенс! Зайца ещё поймать надо».

«Он не в сундуке? А как же сказка?»

«Сказки лгут. А это жизнь».

«Снова проснулся великий философ?»

«Он не засыпал. Отлучался на время».

«Писал трактаты».

«Лучше трактаты, чем шестьсот страниц о любви к дубу».

«Война и мир гениальны».

«По отдельности? Согласен».

«А почему ты вспомнил о Толстом?»

«Люблю его сказки».

«А мне ближе Пушкин».

«И насколько вы близки?»

Они ещё долго дурачились, плавно переходя с серьёзного на смешное. Делясь самым сокровенным, о чём ни один из них не догадывался. Так, Лиля рассказала о том, как мама читала ей на ночь. Как они вместе подбирали цвета. Писала картины Лиля, но мама всегда была рядом. Помогала добрым словом. И просто улыбалась. Когда вернулись к теме Судьбы и затронули веру, призналась в трагедии — в маминой смерти. Бизнесмен спросил:

«Ты веришь, что она на тебя смотрит с небес?»

«Нет. Но она живёт в моих снах».

«А мне редко снятся сны».

«Бизнесмен устаёт?»

«Бизнесмен крепко спит».

Петя признался в своих страхах, когда шутливо обсуждали фильмы ужасов. Оказалось, он боится собак. До одури. До мата. А Лиля боялась стандартных чудовищ, вроде тех же крыс и пауков.

«Ладно, бизнесмен, пойду есть. Мне там трюфели принесли», — сказала она, когда от экранного света уже рябило в глазах.

«Так ты всё-таки сладкоежка, — он прислал вереницу смайликов. — Приятного аппетита!»

Спускаясь в столовую, откуда доносился аромат изысканного блюда, Лиля смеялась. Ей подали тарелку из чистого фарфора и вилку с ножом, украшенные золотом. Лиля с удовольствием приступила к трюфелям в чесночном соусе. К тонкой соломке из карамелизованной моркови. Слуги принесли на выбор два графина. Один со свежевыжатым соком апельсина, другой с гранатовым.

А Петя встал к плите и начал варить картошку. Задумался. Мама любила сразу бросать в воду петрушку. А у него был целый пучок разнообразной зелени: петрушка, укроп, кинза. Он решил готовить по маминому рецепту, а прочую зелень оставить на другой раз. Компанию варёному картофелю составил двухдневный кусок мяса и остатки сыра.