— А сейчас что?

— А сейчас, — она задумалась. — Ты мечешься как в клетке, из угла в угол. Неуверенность, её видно. Словно боишься чего-то. У отца так бывает, когда он долго не может решить, как поступить. И проблема не в самом выборе и последствиях, а в сомнениях. Поэтому ты злишься, хотя этого не показываешь внешне. Если не хочешь возиться со студентами, так и скажи ректору. Мне кажется, в то время, когда мы только познакомились, ты бы его пос… отказал ему.

— Не знаю. Хотя да, послал бы, — я улыбнулся. — Быть взрослым не просто.

— Помнишь, ты постоянно в спортивном кимоно ходил? Давно я тебя в нём не видела.

— А, это у меня была такая форма протеста. Мама постоянно говорила: «это делать нельзя… то делать не смей, тренируйся, учись, прекрати драться со всеми подряд». А настоящий мастер каратэ никогда не сомневается и всё что ему нужно, это твёрдое кимоно и крепкий кулак… То есть, наоборот. Крепкий кулак… вот зараза, запутала ты меня совсем!

Катя рассмеялась, толкнула меня в плечо.

— Сейчас я главный в семье и что смешно, свободы у меня ещё меньше, чем прежде, а проблем в разы больше.

В зал заглянул Василий Балуев в компании незнакомого мужчины.

— Вот подъехала очередная порция, — тихо сказал я Кате. — Останешься послушать?

— Хочешь, так скоро бросить меня под каток высоких людей из княжеских родов? — улыбнулась она.

— Нет, ты права, рановато. Слушай, Кать, могу я тебя попросить купить мне новый телефон.

— Твой старый номер восстановить?

— Если получится.

— Хорошо, сегодня сделаю, — она встала за секунду, как к нам подошли гости, кивнула им и поспешила к выходу.

Я тоже встал, пожал им руки, показал на стопку матов, где можно было нормально сесть. Незнакомый мужчина был одет в тёмную дублёнку с меховым воротником, из-под которой выглядывал дорогой костюм с галстуком. Не помню, чтобы встречал его раньше.

— Леонид Семёнович, Михайлов, — представился он, делая небольшую паузу между именем и фамилией. Он спокойно сел на высокую стопку матов.

Студенты из группы самбо всегда складывали маты в форме буквы «П», то ли для того, чтобы можно было посидеть перед занятием и поболтать, то ли для каких-то особых упражнений.

— Кузьма, — кивнул я гостю. — Приятно познакомиться.

— Леонид Семёнович занимает примерно ту же должность в семье Воронцовых, что и Виталий Конев у Наумовых, — подсказал Василий, за что ему надо сказать большое спасибо.

— Это хорошо, что вы приехали, — покивал я. — Как продвигается расследование? Удалось выяснить что-то важное?

— Расследование пока идёт, — голос у Леонида был с лёгкой хрипотцой, словно он много курил. На вид ему было лет сорок, обычного телосложения, левая бровь перечёркнута парой шрамов, поднимающихся на лоб. Рана старая, но в своё время кожу он срезал на половину лба. — Странностей очень много, но выводы делать рано.

— Понятно, — я кивнул. — Но вы мне, как участнику событий, не забудьте потом всё рассказать.

— Обязательно.

Мне стало любопытно. Если они пришли не по поводу происшествия, то зачем?

— В семье Матчиных ведь три мастера с боевым опытом? — спросил Леонид.

— Исключая Таисию и маму, остаётся три.

— Мы хотим привлечь Вас и всю фирму Матчиных как боевую поддержку в серьёзной операции против Разумовских.

— И что же вы планируете, — только из любопытства спросил я.

— У нас есть сведения, что они копят силы и ресурсы в одном из посёлков рядом с Санкт-Петербургом. Машины, оружие и наёмники. Активность крайне подозрительная. Для нас северное направление стратегически важно, а сейчас этот участок самый слабый. Если Разумовские потеснят или прижмут Орловых, то мы потеряем очень много.

— Начать открытую войну первыми — отличный шаг, — хмыкнул я. Посмотрел серьёзно на гостей. — Но спешу Вас огорчить. Недавно в Чёрное море вошёл наш сухогруз, шедший прямиком из Японии. И оба мастера семьи уехали встречать корабль. У нас запланировано важное и затратное мероприятие, поэтому свободных сил, чтобы поучаствовать в войне у меня нет. Скажу сразу, чтобы потом недопонимания не было, в превентивных ударах, карательных или устрашающих мероприятиях я участвовать не буду. Если Разумовские начнут войну первыми, тогда и ответим в полную силу, не сомневайтесь.

— Испугаться и не нанести первый удар — это шаг к поражению.

— Мне кажется, что это шаг к большой гражданской войне. Когда в ход пойдут мастера, сравнявшие с землёй сначала одну деревню, потом другую. А послезавтра в центре Москвы вспыхнет пожар или прогремит взрыв, который уронит целый квартал. Я в подобном участвовать отказываюсь.

— Гражданской войны не будет, — как-то слишком уверенно сказал Леонид. — К этому нет предпосылок.

Я покачал головой, развёл руками. В любом случае предложение поучаствовать в военной операции прозвучало довольно неожиданно. И ладно бы оно поступило от Петра Сергеевича, я бы ещё подумал и подискутировал. Интересно, мои так быстро из Москвы уехали потому, что знали об этом, догадывались или это просто случайность? В последнее не верилось, но всё может быть.