Я порывисто обняла ее и уткнулась носом в шею. Служанка заметно растерялась. Она несколько раз поднимала руки и снова опускала их. Наконец, решилась и погладила меня по спине.

— Спасибо, — шепнула я.

— Ну что вы, ваша милость, — по-прежнему растерянно улыбнулась Тальма. — Вы ко мне с добром, а я что же, нелюдь какой? Не могу я вас в беде оставить.

— Графу говорила? — спросила я, отстранившись.

— Как же можно, ваша милость? — изумилась служанка. — Меня не шпионить за вами приставили, а служить, я и служу. А его сиятельству сами расскажете, коли захотите.

В эту минуту я ощутила прилив благодарности и к Тальме, и к дядюшке. Было невозможно приятно, что граф доверился мне, в отличие от герцогини, а служанка оставалась просто верным мне человеком. И в свете того, через что успела пройти за это лето, я поняла, что буду вечно благодарна четырем человекам, бывшим рядом со мной. Мой глава рода, магистр Элькос, Фьер Гард и Тальма – вот они моя поддержка и хранители. На весь огромный дворец всего четверо друзей, и тем ценней их доброе расположение и преданность.

Из умывальни я выходила полная боевого настроя. Мое открытие наполнило меня силой и уверенностью. Дурное расположение духа поблекло, и я опять увидела, что на улице светит солнце, и аромат подаренного государем букета заполнил дядюшкину спальню.

— Улыбаетесь, — как-то умиротворенно произнесла Тальма, прижав ладони к груди. — Вот и хорошо. Мы им еще покажем! Ишь, чего удумали, охальники, мы им! — она потрясла кулаком, а я легко рассмеялась.

Мой сегодняшний наряд Тальма выбрала по собственному разумению, не ожидая моего решения. Она принесла его в покои графа, и теперь мне осталось только одеться и причесаться.

— Пусть у них у всех от злости в печенке свербит, — сказала служанка, держа бело-голубое платье. — Вы в этом платьишке, будто цветок невинный. Чистая такая, светлая. А гадюки пусть своим ядом подавятся.

— Пусть подавятся, — весело согласилась я.

Вскоре в дверь спальни раздался стук. Тальма поспешила узнать, кто пришел и что хочет, а вернулась вместе с его сиятельством. Я уже была одета, оставалось лишь причесаться. Граф окинул меня пристальным взглядом и улыбнулся, произнеся то же самое, что и служанка:

— Вам лучше, дитя мое. Доброго утра, Шанни, вы очаровательны.

— Благодарю, дядюшка, — я улыбнулась ему и села на стул, отдав свои волосы в распоряжение Тальмы.

Его сиятельство задерживаться не стал. Он вышел, не мешая женским ухищрениями. Если граф и хотел что-то сказать, то решил побеседовать позже. Впрочем, моя прическа много времени не заняла. Тальма не стала мудрствовать и собирать сложную прическу. Даже прически как таковой не было. Служанка тщательно расчесала мне волосы и оставила распущенными, лишь часть из них заплела в косу и уложила ее вокруг головы. Украсив косу шпильками с изящными цветами, взятыми из шкатулки, которую рачительная женщина не забыла прихватить, она привычно умилилась:

— Ну да чего же вы у меня красавица.

— Полно, дорогая, — также привычно отмахнулась я и поднялась на ноги.

— Красавица и есть, — не сдалась женщина. — Всех женщин знатных построй, а вы посреди них сиять будете. Вот они и шипят, змеюки, завидуют. Ну и пусть завидуют, всё одно не сравнятся, хоть и всех себя каменьями дорогими увешают.

Хмыкнув, я улыбнулась ей и поспешила к его сиятельству. Он ожидал меня за столом, который успели накрыть совсем недавно, это я поняла по тому, что завтрак был еще горячим. Дядюшка обернулся на стук каблучков и одобрительно кивнул.

— И вправду красавица, — сказал он, так показав, что слышал нас с Тальмой.

Я зарделась и махнула рукой:

— Ну что вы, дядюшка.

— Скромность – бриллиант, — усмехнулся граф. — Но не стоит надевать его слишком часто. Я согласен с Тальмой и просто констатировал это. А теперь присаживайтесь и насыщайтесь. После нас ждет государь.

— Ох, — вздохнула я и вдруг ощутила тревогу. — Герцога уже допросили? Как думаете, король опять его простит ради своей фаворитки? Если так, то я уеду, клянусь всеми Богами, что ни минуты не задержусь под одним кровом с мошенником, лгуном и насильником.

Мгновенно покраснев, я поняла, что утром мне упоминание действа, едва не свершившегося надо мной, дается намного сложней.

— Успокойтесь и не забегайте вперед, — ответил его сиятельство. — Да и не настолько уж государь дорожит графиней, чтобы смотреть сквозь пальцы на темные делишки ее главы рода. Дело…

Дядюшка осекся. Он обернулся, но прислуги рядом с нами не было, однако граф сначала прикрыл дверь в спальню, где еще находилась Тальма, после вернулся за стол и понизил голос: