Васадзе оставили караулить вещи, а остальные вышли из вагона.

2

Не смотря на то, что наступила ночь, жизнь на железнодорожных путях кипела. От состава отцепили локомотив и куда-то отогнали. Рядом по рельсам прогрохотали и остановились пустые товарные вагоны, в которых были устроены трехэтажные нары. Дальше, в сторону здания вокзала, стоял еще один смешанный состав из вагонов и открытых платформ. Там мешались военные в кожаных куртках и суконных френчах, красноармейцы, солдаты недавно созданной Рабоче-Крестьянской Красной Армии, в папахах и помятых фуражках, кавалеристы, в поводу ведущие своих лошадей. На телегах подвозили какие-то тяжелые ящики. Стучали молотки и топоры, к товарным вагонам и открытым платформам пристраивались деревянные сходни. Шум и суета не прекращались до рассвета. А утром пассажиры московского поезда были разбужены громким стуком. Вдоль вагонов ходили красноармейцы, стучали прикладами и зычно кричали.

– Все выходим! Поезд дальше не идет! Выходим!

Несмотря на крик, недоумение и недовольство пассажиров, вагоны освободили быстро и перед возмущенной толпой выступил командир в фуражке с красной звездой, который усталым обыденным голосом объяснил, что дороги на Ростов нет, там сейчас германские войска, их поезд реквизирован на нужды Красной Армии, в случае неповиновения или эксцессов расстреливать будут на месте, а так, идите куда хотите и добирайтесь до ваших мест, как угодно.

Здание вокзала было забито людьми, которые чего-то ждали, каких-то несуществующих поездов, неопределенных обещаний, несбыточных надежд. Люди порасторопней, которые надеялись только на свои силы, уже договаривались с крестьянскими подводами, на привокзальной площади, составляли караваны и устремлялись к родным местам на свой страх и риск. Увы, до Кавказа было слишком далеко.

Разошедшиеся по всей станции друзья, собрались, как и договаривались, через час на площади у входа в здание вокзала. Каждый принес свою долю информации.

– С Ростовом ничего не понятно. – начал рассказывать Фома Ревишвили. – То там казаки, то немцы, то красные. Кто там сейчас тоже не ясно. Ясно, только, что туда лучше не соваться, там мы не пройдем. Поезда туда не ходят, а до Ростова почти четыреста семьдесят верст.

– Пятьсот километров. – поправил Зервас.

– А еще мне сказал один, – продолжил Фома. – полтора месяца назад, под Армавиром, большевики остановили поезд, высадили оттуда всех и расстреляли.

– Вранье, не может быть. Кто тебе такие глупости сказал? – возмутились ребята.

– Кто мне это рассказал, сам и был в той поездной бригаде. Говорит, своими глазами видел. Всех мужчин перестреляли, даже совсем молодых, студентов, не пожалели.

То, что рассказал Ревишвили, не было из ряда вон выходящей историей, люди уже привыкли к расстрелам по любому поводу. В борьбе за власть все предпочитали расстрелять десятерых, если подозревали хотя бы одного из них. На выяснения времени не было.

– Составы готовят для отправки красноармейцев на восток, в Саратов. – стал рассказывать Васадзе. – Везут артиллерию и кавалеристов. Видимо у большевиков там проблемы. Поэтому и наш поезд реквизировали.

– В Саратов? – воскликнул Зервас. – То, что нам и надо.

Все переглянулись, не понимая причину радости.

– Саратов стоит на Волге. – стал объяснять Котэ. – Оттуда по реке, на пароходе спускаемся до Астрахани, а оттуда морем до Баку. А от Баку до Тифлиса доберемся без проблем.

– А что? Не плохо. – поддержал его Васадзе. – Обойдем весь Северный Кавказ стороной. Там тоже не спокойно.

– А как мы доберемся до Саратова? Туда же поезда не ходят. – засомневался Ревишвили.

– С красноармейцами поедем. – уверенно сказал Иосава. – Это я устрою.

Ожилаури не принимал участия в общем обсуждении вопроса, он мялся, не зная, как сказать друзьям о своем решении.

– Братцы! Я решил вернуться в Москву. – наконец вымолвил он.

Все в недоумении уставились на него.

По большому счету, Ожилаури и не собирался никуда уезжать. У него были важные дела в Москве. С каждым разом книга в его глазах дорожала, теперь за нее можно просить золотом, в крайнем случае серебром, но никак не бумажками. Просто в тот момент так сложились обстоятельства, на вокзале у него не было другого выхода. Надо было скрыться от этих диких горцев и уехать из Москвы, хотя-бы на несколько дней. Сейчас, когда он вернется, его уже не найдут, можно будет спокойно завершить сделку с антикваром, а уж потом позвякивая золотыми червонцами, достойно вернуться домой, в Тифлис. Перед ребятами, конечно, не красиво получилось, но да не маленькие мальчики, знали бы в чем дело, они бы его поняли. Так уж получилось, что знакомясь друг с другом и находя общих знакомых, вспоминая детство и годы учебы, никто из них не рассказал о причинах, побудивших их вдруг вернуться на родину. Может из осторожности, а может понимая, что замешаны в таких делах, какими особо и не похвастаешься.

– У меня там дела, которые надо закончить. Я как то сразу уехал, не подумал. Вы уж простите.

За четыре дня совместного путешествия молодые люди сошлись достаточно близко, чтобы прочувствовать потерю товарища. Только они подружились и вот, дружба кончилась едва начавшись.

Ожилаури обнял всех по очереди и пошел к железнодорожным путям. Все невольно подумали, а может и им вернуться. Слишком это сложно, пробиваться через страну охваченную смертельными схватками. Это был бы самый простой путь. Отсидеться в Новгороде, или в огромной Москве и со временем, когда все уляжется, спокойно ехать домой. Только у Васадзе не появилось предательской мысли. Он думал по военному, прямолинейно. Цель задана, задача поставлена, значит без колебаний надо ее выполнять. Они перешли площадь и устроились в небольшом скверике.