– Короче. Что им нужно?

– Они настаивают на левирате, – выдавил Али.

– На чём? Как ты сказал? Ливерат? Это что, ливерная колбаса? При чём тут я? – изумилась Акджан.

Али только грустно вздохнул.

– Ты не поняла, душа моя. Левират – это повторный брак. От слова «деверь». Когда вдова покойного выходит замуж за брата мужа. Они предлагают тебе…

– Нет!

Он вздрогнул от её животного воя.

– Не-е-ет!

Она обхватила голову и забилась в угол дивана.

– Нет. Лучше убей меня, – сказала она, отгораживаясь от него и от этого жестокого мира подушкой.

– Родная.

– Нет! Ни за что. И потом, Серхат женат на Чичек.

– У них есть ещё один сын – Неджат.

– Нет! Слушать ничего не хочу. Пусть убираются в ад! Даже не смей говорить со мной об этом.

Она встала и ушла к себе. Он грустно посмотрел ей вслед. Вечером он позвонил госпоже Эдже.

Обе стороны напряжённо сжимали в руках трубки.

– Я с ней поговорил и довёл сестру до истерики. Поговорите теперь вы с ней. Но если она не согласится, я не стану её принуждать. Лучше я лишусь своего состояния, чем её.

– Но она к нам даже не выходит, – возразила свекровь Акджан её брату.

– Я устрою вам встречу. Приезжайте завтра с утра на пляж. Поплаваем на моей яхте. Только вы, я и моя сестра, – скрепя сердце предложил Али.

– Хорошо, господин Али. Спасибо.

– Пока не за что, – и он положил трубку.

Он ненавидел себя. Знал, что так нельзя, но не знал, как можно по-другому. Вспомнил, как обошёлся с его сестрой и племянницей её новоиспечённый муж, и его вновь передёрнуло от отвращения…

В первую ночь Акджан отказала супругу. Она оказалась не готова к такому испытанию. Страшные воспоминания о старых гаражах возле их дома в Сибири отравили её отношение к интимной жизни. К тому же на неё давил особняк новой семьи. Тёмные стены, тёмная мебель, мрачные лица прислуги, зашуганные женщины, говорящие шепотом дети – всё нагнетало страх.

Муж счёл это страхом неопытной девицы и на следующий день отвёз её в горный дом – небольшую ферму в сосновой роще у подножия горной гряды.

Там он постарался быть с ней предельно ласков, насколько это было присуще его грубой и властной натуре, не облагороженной ни культурой, ни образованием. И Акджан приняла его. Дальше случилась беда. Убедившись, что она вовсе не невинна, Энгин смертным боем избил новобрачную. Вернувшись домой, он коротко бросил матери: «Пошли кого-нибудь к этой шлюхе. Пусть о ней позаботятся. Я с ней ещё не разобрался».

Эдже сама кинулась с дочерью и служанкой в горный дом. Они нашли полумёртвую Акджан в луже крови. Фидан и Эдже плакали, везя её в больницу. У неё оказались сломаны рёбра, нога, пальцы на руках и ногах, вывихнуты оба плеча. К тому же врачи насчитали многие синяки и ссадины и констатировали тяжёлое сотрясение мозга.

– Будь ты проклят! – кричала Эдже на сына, – ты нас опозорил! Как ты мог сотворить с ней такое?

– Я убью эту шлюху! – орал на мать муж Акджан, – мне подсунули бракованный товар! И эта дрянная пигалица, Пынар, она точно её дочь, а никакая не племянница. Кстати, где эта ублюдочная незаконнорожденная, которую она нагуляла по малолетству? Я ей ноги поотрываю!

Фидан спрятала малышку в комнатах у прислуги, а потом её забрал Али.

А на третий день после свадьбы старик Мехмет и испорченный его воспитанием во вседозволенности Энгин разбились вдребезги на дороге, налетев на грузовик с дровами.

Акджан пролежала в больнице месяц. Деньги Али и Эдже, а также мастерство врачей сотворили чудо: вывихи вправили, переломы срастили, раны зашили. Позже она прошла курс физиотерапии и сделала пластическую операцию на нижней губе, которую порвал муж, пиная её по лицу. Теперь губа немного выпирала вперёд, но смотрелось прилично и даже… сексуально? Она решила, что в её жизни больше нет места ни таким словам, ни таким понятиям, ни таким отношениям. Домой вернулась хромающим инвалидом.

Пынар тогда кинулась ей навстречу.

– Радость моя! – воскликнула Акджан, обнимая ребёнка.

– Мамочка!

– Доченька!

Они обнялись и заплакали. Вечером, уложив малышку, она спросила брата о том, что её больше всего волновало.

– Его авария – твоих рук дело?

– Нет, – горько ответил Али.

– Почему? – гневно спросила Акджан.

– Тупо не успел. Он же от меня прятался, да и его мать не сразу мне сообщила о том, что случилось. Я узнал только через сутки от внучки нашего старосты, которая работает в больнице. Только собрал парней, а они сами…