Ник с неверием фыркнул.

— Хочу ли я знать, что это подразумевает, бл*дь? — прорычал он.

Она повысила голос, перебивая его.

— Я дала вам возможность уйти, детектив Танака, — резко сказала она. — Я не заберу у вас ни одного воспоминания, кроме случившегося за последние два дня, и только для того, чтобы обеспечить мою безопасность. Вы можете выйти отсюда... совершенно не имея долга передо мной или кем-то другим в этом помещении. Возвращайтесь к своей жизни Миднайта и прославленного бойца. Наслаждайтесь статусом знаменитости без добавочного стресса посторонней информации... с которой вы явно не можете справиться.

Когда Ник помрачнел, открыв рот, она перебила его.

— Мне нужен ответ сегодня, детектив, — повторила она.

Затем обвела гневным взглядом всех, включая Джордана и Морли.

— ...К вам это тоже относится, детективы, — она взглянула на Кит. — И к вам, мисс Фиорантино.

Воцарилось очередное молчание.

Ник продолжал мрачно смотреть на Сен-Мартен.

От него не утаилось то, что в своём ультиматуме она не упомянула Уинтер.

И Малека она также не включила.

То есть, видимо, у видящих нет выбора? Само собой очевидно, что они в деле из-за того, кем они являлись? Потому что как минимум один видящий не станет игрушкой Сен-Мартен, пока у Ника есть право голоса.

Морли, Джордан, Уинтер и Кит переглянулись между собой.

Только Малек к ним не присоединился.

Высокий видящий как будто ушёл в свои мысли — может, к своей сестре или куда-то ещё дальше.

Вспомнив о Тай, о том, что она где-то в лаборатории «Архангела», вспомнив выражение на лице Малека, когда его сестра впервые упала, Ник почувствовал боль, ожесточившуюся в его груди. Малек, может, и работал на Сен-Мартен, но он делал это не ради «Архангела».

Он делал это ради неё — ради Тай.

Он делал это ради своей младшей сестры.

Взамен Сен-Мартен практически владела им.

Это осознание заставило Ника поморщиться.

Затем породило новое понимание, которого у него не было ранее.

Боже. Как он до сих пор не видел этого? Малек пришёл к Сен-Мартен из-за отчаяния, ища помощи для его сестры. Тогда Тай была ходячей атомной бомбой. Она убила своих родителей... не намеренно, но едва ли это имело значение для всех них, бл*дь. Это опустошило Тай.

Ник это знал. Тай ему говорила.

Ник впервые осознал, что это должно было опустошить и Малека тоже. Наверное, это опустошило его ещё сильнее. Он был старше. Он знал их лучше, теснее связался с ними, с их светом. Более того, он оказался в роли родителя, когда он сам наверняка был ещё подростком.

Странным подростком, даже по меркам видящего.

Провидец, обременённый вещами, которые даже большинству видящих не приходилось видеть.

Малек повернул голову, встретившись взглядом с Ником.

Этот взгляд не продлился долго, но в нём содержалось так много, что грудь Ника сжалась ещё сильнее. Внезапное, кристально ясное понимание едва не ошеломило его, вызвав такие сильные эмоции, что он мог лишь сидеть и ничего не говорить.

Он понимал.

Он наконец-то понял.

Он повернулся, наградив жёстким взглядом Сен-Мартен.

Она выгнула бровь в ответ, словно слышала всё, что проносилось в разуме Ника... словно Малек докладывал о мыслях Ника даже сейчас, когда они относились к нему самому, Малеку.

Да, Сен-Мартен владела им с потрохами.

Всё это время Ник полагал, что между Малеком и Сен-Мартен существует какое-то взаимопонимание, соглашение, порождённое общими целями, даже общими потребностями. Чёрт, да Ник думал, что они трахаются... возможно, трахаются... как минимум без обязательств.

Сексуальные потребности видящих были скандально известными, так что почему нет, чёрт возьми?

Но теперь всё предстало в совершенно ином свете, и не только потому, что выяснилось, что у Лары Сен-Мартен уже была любовница, и имя ей Вероника Расин.

Подумав о каждом взаимодействии между ними (Сен-Мартен, Малеком, Тай, Вероникой), свидетелем которого он стал, Ник поймал себя на том, что пересматривает всё. Наиболее сильно он поменял мнение о Малеке и о том, как много всего он отдал, чтобы спасти свою сестру.

И ещё Морли, и то, что Ник узнал об его отношениях с Аной Нуньез, которые, возможно, длились десятилетиями.

Он даже не начинал осмысливать ситуацию с ним самим и Уинтер в свете того, что он узнал о них двоих.

Всё это бурлило в разуме Ника, вызывая всё более сильную тошноту.

Он глянул на Уинтер и обнаружил, что она наблюдает за ним.

Когда он встретился с ней взглядом, задавая глазами вопрос, она поджала губы.

Затем едва уловимо кивнула всего один раз.