Секс тоже не помогал.

Ничто из этого, вообще ничто не ощущалось более рациональным.

— Прости, — сказал Ник вслух.

Он глянул на Тай и Малека, затем закрыл рот.

«Уинтер, я хочу понять это, правда. Я действительно пытаюсь быть честным с тобой относительно всего этого. Я рассказал тебе о снах, но я толком не понимаю их. Я лишь могу сказать тебе, что ты ошибаешься, думая, будто я тебя не хочу. Кардинально ошибаешься».

«Супер, — она вытерла слёзы, сердито глядя на него и стискивая зубы. — Супер. То есть, ты хочешь трахать меня, при этом фантазируя о том, кого ты любишь на самом деле. Неудивительно, что ты ничего не рассказываешь мне о нём. Даже теперь ты мне ни хрена не сказал... ты это осознаёшь? Я даже не знаю, как долго вы были вместе. Ты так говорил, будто там ничего серьёзного, будто вы пробыли вместе несколько месяцев...»

«Я этого не говорил», — послал Ник.

«Да ты нихера вообще не говорил, — рявкнула она в ответ. — Даже теперь ты толком ничего не рассказываешь. Ты просто повторяешь одно и то же по кругу, бл*дь. Как обычно».

Воцарилось молчание, пока Ник обдумывал её слова.

Та боль в его груди усилилась, отчего становилось сложно мыслить.

С другой стороны, обо всём этом в принципе сложно было думать.

Он толком не мог думать о Джеме.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз позволял себе думать о Джеме, по-настоящему подумать о нём. Теперь, когда он пытался это сделать, всё ощущалось как чёрная дыра. Он ощущал там горе, какую-то потерянную пустоту, полностью лишённую деталей. Такое чувство, будто какая-то часть Ника просто... пропала. Словно то, что там было, просто выело само себя, пока не осталось ничего, кроме отголосков горя и безнадёжного отчаяния.

Дело не в простой невозможности вспомнить.

Он действительно ощущал там отсутствие, как в случае с фантомной конечностью.

Почти такое чувство, будто...

— Это было стёрто, — произнёс мужской голос.

Ник повернулся, уставившись на провидца.

Малек встретился с ним взглядом. Он покосился на Тай, затем обратно на Ника.

— Ты не помнишь своего связанного супруга. Мужчину. Того, что ранее, na? — Малек смотрел на Ника и Уинтер, поджимая губы. — Ты гадаешь, почему ты не помнишь. Я сейчас чувствую это через твою связанную пару.

Он снова посмотрел на них, но ни Ник, ни Уинтер ничего не сказали.

— Причина проста, — сказал Малек. — Воспоминания стёрты. Ушли, как ты и понял. Но они не просто померкли со временем. Они не исчезли сами по себе. Они были изъяты.

Ник уставился на него.

И Уинтер тоже.

Сделав вдох, Малек продолжал тем же тоном.

— Ты больше не имеешь доступа к той информации. Я не могу сказать тебе, что содержалось в тех воспоминаниях, ибо они действительно исчезли. Возможно, не все они, но достаточно, чтобы...

— Что? — резко переспросил Ник, уставившись на него. — Что?

Уинтер тоже продолжала с неверием таращиться на Малека.

Ник глянул на неё, ощутив её реакцию на слова видящего — на одно слово в особенности.

Супруг.

Малек назвал Джема его связанным супругом.

Иисус бл*дский Христос, с этого чёртова провидца станется сделать всё в разы хуже.

И всё же Ник осознал, что не может закрыть тему.

Он не мог просто проигнорировать слова Малека.

Он пытался решить, стоит ли спросить, и что именно спрашивать. Он знал, что если задать этот вопрос в присутствии Уинтер, это не поможет наладить отношения с ней. Более того, не имея представления, что собирался сказать Малек, Ник почти не сомневался, что станет только хуже. Но он не мог заставить себя промолчать. Он даже не мог заставить себя отложить это и спросить попозже, когда Уинтер не будет рядом.

В итоге он стиснул челюсти, а потом заговорил.

— В смысле — они были стёрты? — сказал Ник. — Кто их стёр? Кто, бл*дь, мог сделать такое?

Малек отвёл взгляд от тёмного окна, в которое он смотрел.

Он посмотрел в глаза Нику, глянув на Уинтер, затем снова на него.

— Это сделал ты, — ответил видящий.

Ник уставился на него.

— Хрень собачья.

— Нет. Это факт.

Ник помрачнел ещё сильнее.

— Я не мог стереть это. Я не мог стереть собственный разум, бл*дь. Такое вообще невозможно.

— Ну... не совсем ты, — поправился Малек.

Его голос вернулся к тому странно спокойному безмятежному тону, который граничил с безразличием. Ник сразу невольно стиснул зубы.