Уинтер определённо заметит.

Аккуратно пройдя по вагону, Ник сел на то же место, которое он занимал до ухода.

Только очутившись там, где он должен быть по регламенту из целей безопасности в поезде, Ник окинул взглядом лица трёх других пассажиров кабины.

Никто не смотрел ему в глаза.

Тай и Малек снова смотрели в окно.

Вместо тёмной пустоши, которая тянулась между охраняемыми зонами, теперь они смотрели на приближающийся купол Нью-Йорка и его густое скопление огней и изменяющихся виртуальных билбордов. В остальном они выглядели точно так же, как он помнил.

Ник заставил себя посмотреть на Уинтер.

Она уставилась на пол купе.

Он не мог прочитать её выражение лица, как и до ухода.

Он видел, что она плакала. Нет... она и сейчас плакала, до сих пор; она плакала, когда Ник вошёл.

Стискивая зубы, она вытерла пальцами щёки в этот самый момент, словно услышала мысли Ника.

Она всё равно не смотрела на него.

При взгляде на неё боль в его груди сделалась невыносимой.

Уинтер прочистила горло, уставившись на пол, и Ник испытал прилив такой сильной злости на себя самого, что ему захотелось дать себе по роже.

Почему он оставил её одну здесь?

Что он делал в том баре? Почему он пошёл туда, накидываясь водкой как придурок, как какой-то трус?

Что более важно, почему он не взял её с собой?

Пожалуй, в данный момент она нуждалась в выпивке даже сильнее, чем он.

Конечно, Ник знал ответы на все эти вопросы.

Он знал.

Он слетел с катушек. Он достиг предела своей психической выносливости, и коса нашла на камень, пресекая все логические функции. Огонёк погас, и Ник бросился бежать.

Он поступил в своём духе и сбежал.

Уинтер, сидевшая напротив, фыркнула.

Он вздрогнул, когда она подняла взгляд, и эти ошеломительные, слишком яркие глаза посмотрели на него.

Он ожидал едкой реплики. Он ожидал, что она напомнит ему, почему в её мире тот факт, что Ник бежит от эмоциональной близости — это вовсе не новости.

Однако она этого не сделала.

Может, ей это показалось излишним.

Может, она слишком устала повторять одно и то же раз за разом.

Кажется, она целую минуту всматривалась в его глаза, словно впитывая каждый нюанс, каждый последний проблеск эмоций или мыслей, всё, что она чувствовала в нём или видела.

Затем, словно из ниоткуда...

На этих идеальных губах заиграла легчайшая тень улыбки.

Глава 24. Ни капельки

— Вам абсолютно не разрешается находиться здесь.

Сен-Мартен уставилась на него жёстким взглядом зелёных глаз, затем глянула на Уинтер и двух видящих, после чего обратно на Ника.

Она стояла прямо снаружи массивных вращающихся дверей из стекла в лобби Башни Феникса. Вечернее платье колыхалось вокруг её лодыжек, пока пальцы подтягивали краешки длинных перчаток, поправляя их у локтей.

— Вы психологически не способны следовать указаниям? — холодно сказала она, подняв глаза от перчаток ровно настолько, чтобы наградить Ника взглядом. — Даже если эти указания отданы с целью сохранить вам жизнь?

Она хмуро посмотрела на Малека, затем на Тай, и её тёмно-зелёные глаза блеснули на свету.

— Я же выразилась конкретно. Разве нет? — её тонкие тёмно-красные губы поджались. — Я думала, что предельно ясно сказала, что вы должны выполнить мои указания силой, если детектив Танака откажется подчиняться. Вы должны были вырубить его и оставить где-нибудь в безопасном месте. Это не здесь. Здесь — не безопасное место. Он вообще не должен находиться в Охраняемой Зоне Нью-Йорка.

— Прошу прощения?

В этот раз вмешалась Уинтер, и несмотря на смешок, в её голосе звучала жёсткая злость.

— Что вы приказали Тай и Малеку?

Сен-Мартен вела себя так, словно Уинтер ничего не сказала.

Она вела себя так, будто Уинтер там вообще не было.

Она пристально смотрела на Ника.

— Он сказал вам, ведь так? — спросила она, и её тёмно-зелёные радужки выглядели как шлифованный нефрит. — Малек. Он сказал вам, что они нацелились на вас? Вы не могли выбрать худшего вечера, чтобы провернуть свою обычную рутину бойскаута/святоши/мученика, детектив Танака...

Но Ник тоже был не в настроении для её дерьма.

— Где Морли? — спросил он.

Глаза Сен-Мартен дрогнули. Затем она повернулась, посмотрев на него в упор.

Она выглядела сердитой.

Она определённо выглядела достаточно сердитой, чтобы заговорить.

Но вместо этого она без предупреждения сдвинулась с места.

Проскользнув мимо него, она на десятисантиметровых каблуках грациозно прошла к длинному, гиперсовременному тёмно-красному лимузину. Её вечернее платье в пол (изумрудно-зелёное в тон глаз, покрытое усовершенствованиями дополненной реальности, которые заставляли ткань мерцать так, точно она полностью состояла из бриллиантов) струилось как жидкость вокруг её лодыжек и бёдер, пока она шла к месту, где шофёр уже открыл перед ней дверцу.