— Прямо у них на глазах, и всего города. Их города.

Кроу остановился и посмотрел туда, откуда они пришли.

— Никакого сочувствия, — повторил он.

— Послушай, просто потому, что они малость чувствуют… Я не знаю — стыдно, наверное.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что они могут чего-то стыдиться?

Они помолчали несколько секунд.

— Все плотно, — сказал наконец Кот со вздохом. — Я их подготовлю.

Кроу покачал головой.

— Не нужно. Не в этот раз. На этот раз я не собираюсь мириться с этим дерьмом.

Кот бросил на него быстрый взгляд.

— Только я думаю, мне следует…

— Нет, черт возьми! — Кроу почти кричал. — Смотри! Я так устал от этих ублюдков, ползающих и умоляющих нас на коленях, потому, что они недостаточно взрослые, чтобы противостоять существам, превращающим их жен и дочерей в кровавых шлюх. И затем они пытаются притвориться, что они не обманывают маленьких кретинов, торгуясь о цене, так как это просто еще одна бизнес-сделка, это не имеет ничего общего с тем фактом, что именно мы натворим, когда это подсчитано.

Кроу остановился и задохнувшись от гнева, швырнул сигарету на землю и закурил другую.

Кот подождал, пока он успокоился.

— Ну, на всякий случай, — начал он настолько небрежно, насколько мог, — Я устрою.

— Делай что хочешь, — свирепо перебил Кроу. — Но я говорю тебе, что я ебал этих хамов и всех прочих, как они. Я их растопчу. — Он поднес свой дрожащий указательный палец под нос Кота. — Ты меня слышишь?

Кот смиренно кивнул.

— Я слышу тебя.

Кроу кивнул с удовлетворенным видом. Он бросил свою новую сигарету на землю, подтянул штаны и прошествовал к кругу людей, все еще находящихся у Джипа. Он остановился и обернувшись, с ног до головы оглядел своего друга.

— Я их растопчу! — прорычал он.

Затем он еще быстрее зашагал вперед. Ha полпути к горожанам, Кот подслушал, как он сурово прошептал про себя:

— Поставим их раком!

Это была хорошая тюрьма — если вам нравятся старые вестерны.

Камера Кроу напомнила ему каждого Стрелка, которого он когда либо видел. В ней была раскладушка, табурет, параша без крышки, и дверь, которой требуются ключи от города, чтобы открыть ее.

Но помощник шерифа был чем-то таким особенным, что это почти стоило того.

Помощник шерифа был чудом.

Во-первых, у него был хобот, который Кроу счел анатомическим триумфом. Но он был в точке сборки носа, где человек достигал величия. Никогда в жизни (и, он подозревал, никто вообще) Кроу не видел, чтобы кто-то ковырял в носу с таким рвением — не говоря уже о осязаемых результатах — так много часов подряд.

Он обладал другими достоинствами. Кроме того, что он был социальной слизью, он был также городским хулиганом. Будучи первый час в каталажке Кроу увидел его бесстыдно пресмыкающимся перед сыном мэра, увидел, как он двинул кулаком, украшенным кольцом с большим красным камнем и короной некоего старшеклассника за то, что он опоздал с оплатой парковочного талона, и разбил пальцы Джека армированным фонариком, когда тот держался ими за тюремную решетку.

Идея убить его заставила Кроу ощутить во всем теле тепло и покалывание. Это сделало часы сносными. Или вернее, настроило его на это. «Хулиганы не любят драться, — давно сказал ему дедушка Кроу. — Хулиганы боятся драться. Хулиганы любят бить людей». — Помня об этом, Кроу работал над планом с первых часов. Наконец он решил поскулить.

Он заскулил о том, что его закрыли в тюрьме, о том, что его обманули все — те богатые парни, которые думают, что они такие большие деляги, потому, что у них есть деньги. — Он скулил о еде — или ее недостатке — утверждая, что он голоден. Он скулил о вкусе воды и запахе параши и предположил, что между этим есть связь.

Он говорил, что его пальцы болят, сосал их громко и часто, держал их так, чтобы продемонстрировать, как они опухли, и потребовал свидания с доктором.

Когда помощник шерифа велел ему заткнуться в третий раз, это было рычание.

Ответ Кроу был столь же ужасен.

— Сделай меня, толстяк! — отрезал он, но опустил глаза, сказав это.

Помощник шерифа улыбнулся и встал с фонариком в руке. Он обошел вокруг стола, ритмично ударяя оружием о свою жирную ладонь.

— Может я так и сделаю, — угрожающе промурлыкал он.

Кроу отступил на полшага назад от решетки и, похоже, попал, отступил назад и заявил, — Я не боюсь тебя! — наименее убедительным тоном, который только мог подобрать.

Это был звездный час хулигана. Маленькие свиные глазки помощника шерифа сверкнули, когда он потянулся за ключами. Его желтые передние зубы — все три — восторженно оскалились, когда он увидел заключенного, оказавшегося у дальней стены камеры. Но когда он открыл дверь камеры, его дребезжащий голосок жирного панка изменился от самодовольного ликования до чисто звенящего, высокого крика.