— В мотель! — хо! — завопил предводитель каравана Ортега, размахивая бутылкой бурбона из окна своей патрульной машины — Чеви пикап.

— Рок-н-ролл! — проверещал маленький мэр, затем покраснел а все остальные рассмеялись и зааплодировали.

И вечеринка началась.

Арбалетный болт, пробивший насквозь автомат Dr Pepper machine сдернул менеджера мотеля с постели, чтобы обнаружить Кроу и Шерифа Ортегу — обхвативших друг друга за плечи, слегка покачивающихся в унисон — у своего офиса.

— Мы перестали размениваться, — сказал Ортега. Шериф был полезен.

— Я могу ручаться за него в этом, — добавил Кроу, и они ухмыльнувшись, похлопали друг друга по спине.

Менеджер просто вытаращил глаза. Это (не к добру) странно видеть двух гигантов, ухмыляющихся ему свысока — и что, того хуже, кивавших ему головами так яростно, словно они пара гребцов — это было слишком. Менеджер вернулся в постель и натянул подушку на уши.

Были равноценные оправдания для большинства других разрушений. Правда, в некоторых из них могли быть обвинены высшие силы. И легкомысленность. Но большая часть чистой резни была совершенно неизбежной из-за самой природы спортивных состязаний на этом уровне Чемпионата. Список событий включал Вращение Кофейного Столика, Вольтижировка с Копьем и популярный Ковровый Хоккей Пепельницей. Все это было просто вспомогательным средством, в ожидании главного события: Напоить Себя До Слепоты В Ожидании Появления Проклятых Шлюх, которое, как известно, достаточно напряженное по определению и только становится более безобразным, чем дольше длится.

В общем, они нанесли ущерб мотелю на сумму в $5,000.

Это было очень весело.

Вечеринка начиналась с примерно двух дюжин участников, включая Команду Кроу, местных, и копов. Позднее, она разбухла до пятидесяти или около того. Но к трем часам по-полуночи, она вернулась к двадцати серьезным единомышленникам. Отец Эрнандес оказался забавным. Он пел грязные куплеты на Испанском и Английском. Большинство считало это немного странным. Но оказалось, что Эрнандес был когда-то как настоящим отцом, так и мужем, с двумя маленькими дочками и рыжеволосой женой — все они умерли от бубонной чумы, всего лишь двадцать лет назад на северо-западе Мексики.

Из-за этого стало неловко и все выпили за помин их душ, и каждый из присутствующих согласился в частном порядке прекратить называть его — Придурок.

Их депрессия только усилилась, когда светловолосый парень по имени, ни хрена себе, Бэмби, который несколько часов назад забрел в их компанию невесть откуда, начал плакать о погибшей семье Эрнандеса. Это разозлило Кроу. Он уже был в плохом настроении из-за значка шерифа и пистолета. На самом деле он очень любил носить значок. Он был блестящим, придавал ему чувство официальности и все такое, и напомнил ему в каком кармане у него сигареты. Но пистолет был одним из этих магнумов сорок четыре, выпирал на два дюйма ниже талии и всякий раз, когда он присаживался, ствол тыкался в его яйца, заставляя вскрикивать и вскакивать на ноги, чтобы не натереть их и это только напоминало ему, что шлюх все еще не было и так далее.

А еще этот вой Бэмби, перекрывавший все остальное. Он очистил от всех основную софу типа люкс одним взмахом тыльной стороны ладони и расстегнул молнию на чехле самой большой подушки. Затем он подошел, поднял всхлипывающего Бэмби за уши и попытался засунуть его внутрь и застегнуть.

Энтони просто не мог стерпеть этого.

— Прояви немного, черт возьми уважения, Джек! — фыркнул он и выпустил паренька из подушки. Бэмби вознаградил Энтони, обняв его за шею, пробулькал, — Спасибо, брат, — и проблевался ему на грудь.

Энтони даже не рассердился. Он просто подхватил его и отнес в то, что осталось от ванной, умыл его, держа голову Бэмби, пока того тошнило, над ванной. Затем он перенес его, все еще всхлипывающего, на руках, назад в комнату, уложил и усевшись начал читать лекцию о доброте всем присутствующим, заканчивая двумя изящными утверждениями:

— Демонстрация определенной степени уважения и чуткости ваших человеческих душ-это способ, которым настоящий человек демонстрирует класс — и — Между прочим, эти ебаные фифы появятся или нет?

В сочетании с высказываниями, посланными Котом — давно вернувшимся, и почти так же долго мертвецки пьяным — в кудахтающем исступлении. Он перекатывался с боку на бок, брыкая ногами.

Остальные участники вечеринки в униженном недоумении уставились на него. Все, то есть, кроме шерифа. Ортега был ужален и унижен замечанием о фифах. Будучи шерифом, закупки были явно его ответственностью, и то, что они не появились к настоящему времени, почти 4:30 утра, взбесило его.

Но телефон — он действительно разъярил его. Он пытался позвонить в течение двух часов, чтобы узнать о причинах задержки, но он в жизни не смог заставить сукина сына работать. He было даже чертова гудка.

Это, в свою очередь, сделало Дэвида Дейо ужасно виновным. Дейо, член команды копейщиков, отвечал за то, что он вырвал телефон из стены в первый раз несколькими часами ранее. Ветеран, прослуживший три года на эсминце Хепберн, и следовательно человек воспитанный и культурный, он много часов соединял провода, с помощью самых лучших военно-морских узлов. Но по какой-то причине телефон по-прежнему не работал.

Полдюжины из них опустились на четвереньки. Чтобы исследовать ситуацию. Все согласились, что узел прекрасный и что по телефону можно дозвониться до Бога. Реальная проблема, конечно, заключалась в том, что каждый был пьян настолько, чтобы убить всякое соображения. Но это ни до кого не доходило. За исключением, может быть Кота, чье внезапно возобновившееся кудахтанье оставалось тайной.