– Господин Не-Черт, у вас еще какие-то идеи есть?

Почувствовала?

– Если я прав по поводу магии, то можно надеяться, что непосредственной угрозы для жизни детей нет.

К пяти годам ребенок начинает чувствовать магию, и чем раньше начнутся занятия, тем лучше. Разумеется, ни о каком серьезном обучении речи не идет, в основном с одаренными детьми играют в игры, развивающие чувствительность. Манипулировать магией дети учатся с четырнадцати-пятнадцати, а то и с шестнадцати, осваивают самые-самые азы. Полноценное обучение начинается не раньше восемнадцати.

В пять лет одаренный ребенок ничем не отличается от ровесников. Кроме потенциала. Похититель собирается ждать, воспитывать «под себя»?

Леди отставляет чашку, опускает голову:

– Вы... не думаете, что детей вывозят из королевства?

Рабство на континенте запрещено, за исключением двух стран, да и то у них уже скорее не рабство как таковое, а долговая кабала, за убийство раба наказывают жестче, чем за убийство свободного. Если жена ломает спину, работая прачкой, чтобы прокормить троих детей, а муж просаживает ее деньги в кабаке или казино, то зачем такого держать на воле? В руднике от него будет хоть какая-то польза, и женщине без обузы легче.

Через океан рабство процветает.

– Одаренные, даже дети, стоят дорого. Незаметно вывезти группу детей труднее, чем одного ребенка. За полгода девочку бы точно успели вывезти. Раз денег не появилось, значит, этого не сделали.

– Но в чем смысл собирать детей внутри королевства? Рано или поздно Опека бы заметила пропажу.

Сказать или не сказать?

Я бы не сомневался, если бы откровенностью поставил под удар только себя. Сколько крови прольется, если в королевстве начнется смута? Я обязан вернуться, а, вернувшись, смогу позаботиться о детях.

Леди смотрит на меня. Не удивлюсь, если она снова что-то поняла. Иначе почему она отворачивается? И мне чудится упрек со смесью разочарования.

Шанс, что я вернусь, едва ли отличается от нуля. А она сидит молчаливым укором совести! Даже черт притих, свернулся клубком и только одним глазом на нас сверкает, второй зажмурил.

– Леди.

Как же поступить?

Выдав засекреченные сведения, я не только себя под удар подставлю, но и леди. Это ведь просто: как только она заговорит, то неизбежно привлечет внимание. Молчание бесполезно, я могу молчать с таким же результатом.

– М?

– От того, сможете ли вы правильно распорядиться информацией, которой я с вами поделюсь, зависят не только наши с вами жизни, но и спасение детей. Когда дерутся за власть, до сирот никому нет дела. Вас уберут как свидетельницу, дознавателя отправят в дальнюю командировку, дело передадут кому-то новому, а «лишние» материалы изымут и уничтожат. Вам придется быть осторожной не ради себя или меня, а ради детей. Вы меня поняли?

Надеюсь, уроки в семье не прошли даром.

Если бы леди бездумно закивала, я бы пожалел, что согласился рискнуть и... наверное, что-нибудь бы соврал. Леди поворачивает голову, несколько минут молча всматривается мне в лицо, хмурится. Я не тороплю. Влезать в государственные секреты следует осознанно. Лучше, конечно, вообще не влезать, но она совсем не думает о себе, зато думает о чужих детях.

Я в очередной раз недооцениваю леди.

Она ошеломляет:

– Вы подозреваете деарцев, господин Не-Черт?

Я чувствую, как леденеет все внутри. Я привычно не позволяю эмоциям отразиться на лице, хотя скрывать их от леди причин нет, срабатывает вбитый с детства рефлекс.

Слишком точное попадание.

– Вы мысли читаете, леди? – не выдерживаю я.

– Хм? – она вполне искренне удивляется. – Нет. Просто логика. Дети с магическим потенциалом и похитители, информация о которых засекречена – деарцы первые, кто приходят на ум. Но мне казалось, в нашей стране их не осталось. Нет?

Чего и следовало ожидать от дочери великого рода.

Однокомнатная квартира, кирпичной стеной разделенная на спальный закуток и гостиную-конуру кажутся особенно неуместными. Леди тратит свой талант попусту. Какой старший инспектор? Будучи главой Опеки, она бы принесла гораздо больше пользы. Даже место главы слишком мелко для нее. Пост министра?

Хах, размечтался. Нет, не о том я думаю.

Леди задала вопрос. Знать бы, насколько она осведомлена. Выдавать сведения, без которых можно обойтись, я все же не хочу.

– Как ушли, так и вернулись. Первые сообщения о деарцах стали поступать около двух лет назад. Леди, у вас есть карта? Если искать детей, то прежде всего в общинах.

– Было бы неплохо найти документальную связь усыновителей с этими местами. Тогда я смогу настаивать на проверке, не упоминая культ. Если мы «случайно» их обнаружим.

– Леди, я бы посоветовал сосредоточиться на поиске детей, а существование деарцев игнорировать, иначе вас заставят замолчать.

Решение быть откровенным определенно правильное. Единственное, что я могу сделать для безопасности леди – предупредить о проблемах. Если бы она наткнулась на культ вслепую, было бы во сто крат хуже.