«Запрещаю звать на помощь» – что он имел в виду? Что не нужно собирать толпу зевак или что вообще никого не нужно звать?

Не надо быть детективом, чтобы догадаться – мужчину кто-то преследовал, но упустил, однако, достать все же успел, вероятно, магией, раз крови я не заметила.

Моя бедная коленка.

Я поднимаюсь.

Мужчина, который, казалось, потерял сознание, реагирует на мое движение – снова хватает за ногу. Чтобы устоять, мне приходится схватиться за край контейнера, и, конечно, я попадаю рукой во что-то скользкое и одновременно липкое. Вот мерзость!

Я опускаю взгляд на недобитка.

Зло берет. Не на мужчину, а на ситуацию и собственное невезение.

– Леди, именем короля приказываю оказать мне содействие.

Печать напоминает о себе легким покалыванием и теплом.

– Да понятно, что обратно в мусорку вас уже не закинуть, – вздыхаю я. Вне работы я и вежливость плохо совместимы. Слова срываются с языка до того, как я вспоминаю, что передо мной вообще-то доверенное лицо короля. Скажи мне кто, что встречу птицу столь высокого полета, в жизни бы не поверила.

К счастью, мужчина пропускает мой вздох мимо ушей.

– Помогите мне встать.

Ничего, что я леди, а не грузчик?

– Может, вы потерпите, пока я вызову лекаря?

– Нет!

– В смысле «нет»? Я в оказании первой помощи не смыслю, а вам помощь явно нужна.

Мужчина не отвечает, слышно только его тяжелое дыхание. Хватка на ноге усиливается, щиколотку будто капкан сдавливает. Предчувствие синяков не оставляет места сочувствию, да и вряд ли мужчина в нем нуждается. Особенно шумно вдохнув, он, наконец, отпускает меня, переворачивается на четвереньки.

– Никого нельзя. Меня ищут, – он пытается ухватиться за стенку контейнера, но рука соскальзывает.

Я наклоняюсь, подхватываю его под локоть. Неожиданно, но с моей помощью он встает очень легко, правда, тут же едва не заваливается обратно. Я смутно понимаю, что делать дальше. Судя по настрою, от экипажа мужчина тоже откажется, иначе бы он уже отправил меня искать извозчика. Но в таком состоянии, как у него, мужчина никуда не дойдет.

Банановая шкурка, до сих пор каким-то чудом продолжавшая держаться в его волосах, съезжает по лбу на нос и падает.

– Это что, помойка? – хрипло спрашивает он.

– Может, все-таки лекаря? Неофициально, – вопрос я тактично игнорирую, вряд ли мужчине станет легче, если я подтвержу, что да, помойка.

– Леди, вы живете неподалеку?

А это к чему? Дурные предчувствия усиливаются, но не ответить нельзя. И врать нельзя.

– В этом доме.

– Прекрасно. Вас послали мне боги. Я остановлюсь у вас.

– А меня толкнули черти, не иначе.

Мужчина с восхитительной наглостью опирается на мое плечо. К счастью, он не обрушивает на меня свой вес и не повисает безвольным мешком, тащить на себе, как я опасалась, не приходится. Больше того, мужчина довольно бодро перебирает ногами, но при этом его ужасно шатает. Похоже, я угадала насчет магии. Вероятно, удар был ментальным, мужчина с трудом ориентируется в пространстве, для него, что тротуар, что небо, что стена дома – все едино.

До подъезда я его довожу без особых затруднений, подумаешь, шли не по прямой, а выписывали зигзаги. Нестоящим препятствием становится лестница. Меня всерьез пугает, что мужчина либо сверзится через перила вниз, либо опрокинется назад.

– Черт бы тебя побрал, – на мое ворчание он все равно не реагирует, можно хоть словесно душу отвести.

Коленку больно, загаженный форменный плащ жалко, а уж про квартиру лучшее вообще не вспоминать. Я привыкла считать ее своей личной территорией, и вдруг получаю подселенца. Я очень смутно представляю, куда его девать. Квартира у меня бывшая однокомнатная, мастера отгородили мне спальный закуток тонкой кирпичной перегородкой и получилось подобие двух комнат. Каждая размером с будку, ага.

– Леди...

Я все-таки его уронила.

Странно, что всего один раз.

Оставив мужчину на ступеньках, я поднимаюсь на лестничный пролет одна, открываю квартиру и зажигаю лампу. Света, чтобы осветить лестницу полностью, не хватает, но по крайней мере не придется дальше карабкаться в кромешной темноте.

За недобитком-подселенцем возвращаюсь.

У нас еще минут пять уходит, чтобы преодолеть последние метры. Я конвоирую мужчину в гостиную и подталкиваю в сторону двухместного диванчика, идеально вписавшегося между дверью и шкафом. Продавленный, побитый молью, удобный, как растоптанные тапочки. Мужчина проводит ладонью по обивке запрокидывает голову на скругленную мягкую спинку и закрывает глаза. Похоже, выдохся.

Я зажигаю вторую лампу. Мужчина никак не реагирует на яркий свет. Хотя какой он мужчина? Лицо юное. Навскидку я бы дала ему двадцать четыре или двадцать пять. В каждой черточке прослеживается порода, у простолюдинов не бывает настолько скульптурных лиц, да и насыщенный каштановый цвет волос признак принадлежности к аристократии. Парень как минимум чей-то бастард. Впрочем, ничего нового, о его происхождении лучше всего говорит сам факт, что у него был теневой двойник королевской печати. Выше только король.