Он усмехнулся.

Этой ночью жена Логинова позволяла делать с собой всё, что ему, Севе, угодно. И он делал.

Неважно, что Кристина была пьяна и вряд ли вообще понимала, что происходит. Главное, что господин Ив'aнов (а ночью он и был её господином) получал от этого удовольствие.

Сева перелез через ограду и спрыгнул в мягкую траву. Чувствовал он себя вполне уверенно, не боялся, ведь собаки больше не было. Да и знал, что с этой стороны его не видно. Сросшиеся туи хорошо скрывали заднюю часть участка. А вот фасад неплохо проглядывался камерами двух гостиниц, расположенных на другой стороне улицы, справа и слева от логиновского особняка.

Впрочем, пока сам писателишка дома, всё равно стоило быть осторожным и не попадаться ему на глаза.

Сева уже знал, что сделает. И для этого ему нужно было остаться наедине с логиновской машиной. Минут десять, не более. Если Интернет не врёт. А всемирной паутине Сева привык доверять, ведь там можно найти ответы на любые вопросы. В том числе и как вывести из строя тормоза, чтобы внешнее воздействие не было заметно.

Проанализировав всю найденную информацию, Сева понял, что совсем незаметно не получится. Слишком далеко скакнули технологии родной полиции. Поэтому нужно сделать так, чтобы Всеволода Иванова с этим событием никак не связали.

А значит, под камеры ему попадаться никак нельзя.

О том, что, скорее всего, в убийстве мужа обвинят Кристину, Сева подумал. Безобразную сцену в библиотеке уже выложили в Сеть. Логинов прилюдно заявил, что не любит жену и уходит к другой. Следовательно, Кристина будет самой первой подозреваемой.

Поэтому Сева решил, что спасёт её.

Обеспечит ей алиби.

И Кристина к нему, как к спасителю, проникнется нежными чувствами. Если уже не прониклась. Всё же ночка у них выдалась что надо.

Сева усмехнулся.

И чуть не выскочил на дорожку прямо перед Логиновым. Застыл, скорчившись за каким-то цветущим кустом, почти не дыша. Струхнул он знатно.

Если Логинов сейчас его поймает, мести конец. Да и вообще всему конец. Это же не Шурка, его не разжалобишь трогательной историей. Вызовет полицию… проникновение на частную территорию или как там оно называется…

Но если Севу поймают в саду Логинова, а потом у того откажут тормоза, вовсе не жена тогда станет главным подозреваемым.

И это будет совсем некстати.

Но Логинов его не заметил. Он тащил сумки к машине и выглядел задумчивым и сосредоточенным, как будто вспоминал, что мог забыть.

Куда-то едет, догадался Сева.

Когда писателишка прошёл мимо, Всеволод выглянул из-за куста. В машине на заднем сиденье сидела дочь Логинова и ещё одна девица с неправдоподобно яркими волосами. Вроде Кристина говорила, что приехала сестра мужа. Как там её? Милана? Малена?

Значит, уезжают все.

Это хорошо.

Если Кристина проснулась, то, конечно, обрадуется такому гостю. Да и дом весь будет в их распоряжении.

Очень хотелось согрешить на логиновской кровати с его же женой. Пусть даже тот об этом не узнает.

Сева будет знать. И это – самое главное.

Он проследил, как хлопнули, закрываясь, дверцы внедорожника. Разъехались и вновь сошлись ворота, выпуская машину. И в саду стало тихо.

Сева ещё некоторое время посидел за кустом, выжидая. Мало ли что. А вдруг вернутся, что-то позабыв.

Но никто не возвращался.

Минуты текли. Цифры на экране мобильника сменяли друг друга. Сева выждал десять минут.

И решил, что хватит.

Выбрался из своего укрытия и, постоянно оглядываясь на ворота, украдкой двинулся к дому.

Домина у Логинова был что надо. Сева бы сам не отказался в таком жить. Кирпичный, трёхэтажный, на втором – большой эркер с шестью панорамными окнами.

Вот почему жизнь так несправедлива – одним всё, а другим ничего? Разве Сева не больше этого писателишки заслужил хорошей жизни? Почему его комиксы и мультфильмы были никому неинтересны, а дрянные книжонки Логинова раскупались миллионными тиражами?

Ведь это несправедливо!

Даже очень.

И Сева собирался это исправить.

Он подошёл к высокой, явно тяжёлой медного цвета двери с кованым рисунком и нажал кнопку звонка, расположившуюся в таком же кованом цветке розы.

Что-то Кристина не спешит открывать.

Сева снова нажал. И снова. И снова.

Чёртова баба! Ну давай же! Просыпайся!

Долго стоять на крыльце он опасался. Конечно, от ворот вход не просматривался. Но мало ли что. Вдруг кто прямо сейчас смотрит на него из верхних окон шестиэтажной гостиницы.