Борис Виан
Дохлые рыбы
I
Дверь вагона, как всегда, не открывалась. На другом конце поезда стоял начальник при фуражке и давил на красивую кнопку, нагнетая по трубам сжатый воздух. Помощник тщетно пытался раздвинуть створки двери. Ему было жарко, по лицу, как мухи, ползли серые капли пота. Из-под его пиджака торчал грязный воротник рубашки из твердого, как броня, зефира.
Поезд уже трогался, когда начальник вдруг отпустил кнопку. Поезд весело изрыгнул под себя воздух, дверь внезапно открылась, и помощник чуть не упал. Выходя из вагона, он споткнулся и порвал сумку об открывающее устройство.
Поезд тронулся, и напором воздуха помощника прижало к вонючим уборным, где два араба разрешали поножовщиной политические вопросы.
Помощник встряхнулся и взъерошил волосы, прилипшие к черепу, как жухлая трава к земле. Полурасстегнутая рубашка обнажала выступающие ключицы и приоткрывала несколько некрасивых, криво посаженных ребер. Грудь у него взмокла, как у загнанной лошади, от него шел пар. Тяжело ступая, он пошел по платформе, вымощенной красными и зелеными восьмиугольниками, кое-где в черных подтеках. После обеда шел осьминожий дождь, а служащие вокзала посвящали постыдным занятиям время, отведенное, согласно генеральному уставу, на чистку платформы.
Помощник порылся в карманах и нащупал кусок толстого гофрированного картона: его надо было показать при выходе. У помощника болели колени и скрипели плохо пригнанные суставы, заржавевшие от сырости: весь день он работал в прудах.
Надо сказать, в сумке у него лежала более чем завидная добыча.
Он подошел к решетке и протянул билет безликому контролеру. Тот взял билет, рассмотрел его и свирепо ухмыльнулся.
– Другого нет?
– спросил он.
– Нет, - сказал помощник.
– Этот фальшивый.
– Мне его дал патрон, - миролюбиво сказал помощник, вежливо улыбаясь и разводя руками.
– Ну, тогда ясно, что фальшивый. Сегодня утром ваш патрон купил у нас десяток таких.
– Каких?
– не понял помощник.
– Да фальшивых.
– Зачем они ему?
– Улыбка помощника потускнела и сползла налево.
– Вам дать, - ответил контролер.
– Вас за это, во-первых, обругают, что я и делаю, а во-вторых, с вас возьмут штраф.
– Штраф? За что?
– удивился помощник.
– Видите ли, у меня очень мало денег.
– Постыдились бы ездить с фальшивым билетом!
– Но вы же сами их подделываете!..
– Приходится. Есть ведь еще такие, без стыда и совести, разъезжают с фальшивыми билетами. А как вы думаете, легко целый день делать фальшивые билеты?
– Лучше бы вы платформу почистили, - сказал помощник.
– Без разговоров! Платите тридцать франков.
– Тридцать?
– удивился помощник.
– Но за проезд без билета берут двенадцать.
– А за фальшивый билет берут больше. Платите, а то собаку покричу.
– А она не услышит, - сказал помощник.
– Ну и что? Зато у вас барабанные перепонки лопнут.
Помощник посмотрел на мрачное тощее лицо контролера, тот ответил ему ядовитым взглядом.
– У меня так мало денег...
– пролепетал помощник.
– И у меня мало, - сказал контролер.
– Платите штраф.
– Я получаю всего пятьдесят франков в день, на что же мне жить?..
Контролер оттянул вниз козырек фуражки и прикрыл им, как синей шторкой, лицо.
– Платите, - сказал он и пошевелил пальцами, словно считал банкноты.
Помощник вынул из потертого, заштопанного кошелька две десятифранковые бумажки в шрамах и одну пятифранковую, еще кровоточащую.
– Может быть, двенадцать?
– робея, предложил он.
Контролер показал три пальца, что означало тридцать.
Помощник тяжело вздохнул. Под ногами у себя он увидел лицо патрона. Он плюнул и попал прямо в глаз. Сердце его забилось сильнее, а лицо патрона почернело и растаяло. Помощник положил деньги в протянутую руку контролера и вышел. Он услышал щелчок - козырек фуражки контролера встал на место. Помощник медленно пошел по тропинке, круто поднимавшейся в гору. Сумка терлась о его тощие бедра, а бамбуковая ручка сачка, раскачиваясь в такт шагам, била по тонким бесформенным икрам.
II
Помощник толкнул железную калитку, и она открылась с невыносимым скрежетом. На крыльце зажглась большая красная лампа, а в прихожей тихо зазвенел звонок. Помощник быстро вошел и закрыл за собой калитку. Тут его ударило током: сработал электрический сторож, переставленный с обычного места. Он пошел по аллее. На полдороге он споткнулся обо что-то твердое, из земли прямо в штанину брызнула струя ледяной воды и замочила ему ноги до колена.
Он побежал. Как всегда по вечерам, в нем нарастал гнев. Он сжал кулаки и взлетел по ступенькам. На крыльце ручка сачка попала ему между ног, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие, он зацепился за гвоздь, торчащий из пустоты, и опять порвал сумку. В теле у него что-то свихнулось, он задыхался и ловил ртом воздух, запрокинув голову. Через минуту он успокоился и уронил голову на грудь. Ему стало холодно от мокрой штанины. Он схватился за ручку двери, но тут же отдернул руку. Неприятно запахло горелым мясом, а на раскаленной фарфоровой ручке остался кусочек кожи; он чернел и съеживался. Дверь открылась, и помощник вошел.