Бран помрачнел. На его скулах вспухли желваки.

– И вы хотите это использовать? – убийственно спокойным голосом спросил Тайфол. – То есть руками моего сына убрать неугодных?

– Ты меня с Сейрусом не перепутал, Бран? – верхняя губа Аассена вздернулась в оскале. – Ты что же, считаешь, что я способен использовать детей в этом?

– Как тогда тебя понимать? – сощурился Бран.

– Я имел в виду ровно то, что сказал, – в голосе Аассена звякнул металл. – Что слишком разные у Ари… Да и у тебя взгляды, с местной… аристократией. Они слишком разные и с троном. Накануне действий в Кантосе, подобное положение дел недопустимо.

Бран продолжал молча пристально смотреть на будущего Императора.

– Помнишь, как мой отец разбирался с Заусами? – Хагер скривился. – У них было аж три дуэлянта прикормленных. Бран, трое разумных живут тем, что получают деньги за то, что умеют драться. И убивать других разумных! А откуда те же Заусы взяли деньги, чтобы платить трем людям, которые ничего не производят и ничего не защищают? А я тебе скажу. Мой отец заставил их тогда заткнуться тем, что сообщил о знании того, откуда пришла партия самострелов из сырого дерева.

– А ты меня с Праккусом не перепутал? – иронично спросил Бран. – Я как бы именно из-за этого и уехал из империи.

– Именно поэтому ты мне и был нужен в Аассене! – резко в ответ сказал Хагер.

Двое мужчин некоторое время прищурившись смотрели друг на друга.

– Сразу после праздников, – медленно произнес, наконец, Аассен. – Выйдет указ. Согласно его, каждый взрослый подданный, не занятый производством чего-либо, должен будет указать источник своих доходов.

Бран некоторое время молча смотрел на родственника.

– Это коснется лишь дуэлянтов? – спросил он, после паузы.

– А ты вспомни, сколько им платят, – ответил Хагер. – Поэтому далее вопрос пойдет тому, кто им платит. На предмет, откуда появились такие деньги. На дуэлянтов. И вообще.

– И кто будет этот вопрос задавать? – лицо Бран будто застыло.

– Тем, кто повыше, Лавр, – ответил Аассен.

– Этот отморозок все еще жив? – ответил дежурно-традиционным вопросом Бран, слегка усмехнувшись.

– Нейран считает, что это будет слишком резко, – Хагер дернул щекой. – Она опасается нового бунта.

– Я бы сказал не бунта, а действий конкретно против нее, – добавил Тайфол. – Ну и тебя.

– Поэтому мы должны показать, – твердо продолжил Хагер. – Деннар, ты и Аринэль, что каждый последующий Император, будет для них гораздо более худшим вариантом.

Бран ошеломленно уставился на Аассена.

– Кхм… выдавил Бран. – М-да.

Он покрутил головой, провел рукой по лбу.

– А Дени в курсе… этих планов? – спросил, наконец, Тайфол.

Аассен же откинулся на кресле, с легкой улыбкой на губах.

– Он отреагировал более бурно, – усмехнулся Хагер. – И сказал, что будет замещать Императора ровно до того момента, пока на трон не взойдет Наследник. Как и положено по статуту Принца Империи.

– Хитрожопая скотина, – пробормотал Бран…

Темнота. Вот уже полчаса Юлиса находилась в полной темноте. Целительницы, к которым ее привел Тайфол, все это время что-то делали с ее лицом. А если быть точнее, с глазами. В конце-концов на глазницы положили что-то липкое.

– А она сможет моргать? – голос Тайфола был совершенно спокоен.

– В этом и смысл этого состава, – ответили ему, причем голос говорившей был полон иронии. – Иначе бы просто намотали бы бинта на лицо да и все.

Юлиса едва сдержалась от того, чтобы не вздрогнуть, при упоминании о бинтах. Тут ее плеча коснулась чья-то рука.

– Поморгай, – сухо произнесла… кто-то.

Грестос послушно открыла глаза… И ничего не изменилось. Темнота по-прежнему была непроницаемой. Юлиса несколько раз моргнула.

– Ничего не мешает? – снова поинтересовались у нее.

Девушка молча отрицательно мотнула головой.

– Вот если бы ты не получил разрешение от Велакрус, – еще один голос, женский, был наполнен строгости. – То я бы и пальцем не пошевелила. Особенно после Эридис. Подставил ты нас тогда конкретно!

– Заметьте, дамы, – это заговорил Тайфол. – Я все компенсирую. И мы сразу это обговорили.

– Договорщик антов! – фыркнули в ответ.

Но в голосе этой девушки (или женщины?) не прозвучало осуждения. А вот определенные игривые нотки проскочили.