И Юлиса на это понимающе усмехнулась. Кровати в казарме стоят так, что две из них всегда рядом находятся. И Ираду, например, всегда приходилось будить. То есть ее соседка, Симеона, толкала ее в бок. А иногда и снизу по сетке пинка отвешивала. Спит Ирада, зараза, так крепко, что ее даже рев дежурного по располаге не поднимает.

– Да и я сама, первое время потом, искала сапоги возле кровати, – лучезарно улыбнулась императрица. – Видела бы ты лицо отца, когда я раз подозвала его спросонья «отэ». (Один).

– О, а у нас такого не было, – заметила Юлиса. – Это уже в ППД так?

– Да, там ведь разного возраста, – ответила Нейран. – И к молодым, как к еще не заслужившим, чтоб их имя говорили, вот так обращаются.

– И к тебе так обращались? – с интересом поинтересовалась принцесса.

– Ну, я же… хм, спала с вигинтилом щитов, – ответила императрица и пояснила с улыбкой. – С отцом твоим. Так что ко мне уже после карантина так перестали обращаться.

– О-о, мама, так воспользовалась тем, что папа уже был вигинтилом? – с притворным осуждением протянула Юлиса.

– Поверь, желающих меня подвинуть, там было с избытком! – в голосе Нейран прозвучали горделивые нотки. – Так что, приходилось соответствовать!

И тут Юлисе вспомнила, что тетя Фироэль, то есть Фироэль Сентор Дайрис, доверенная слуга мамы, вообще-то является таковой именно со времен службы Нейран Грестос.

– Мам, слушай, я все спросить хотела, – произнесла Юлиса. – А тетя Фироэль… Вы с ней служили вместе, да?

Представить всегда изящную, утонченную Фироэль Дайрис в легионерской полевой форме… Выходило с большим трудом. На это Нейран Грестос вдруг гульнула взглядом. И Юлиса еле сдержала удивление.

– Ну, да, она служила со мной, – как-то так, не очень охотно ответила императрица. – На год младше только.

«Да ведь тут, похоже, имеет место быть… Ох, мама… Ох, папа! Похоже, они втроем… Мда… Хотя что тут такого?»

Юлиса вспомнила Тайфола… Недавний вечер на «Сатае». Антарию. Даяну. Кто знает, если бы они еще немного выпили, да кое-кто язык придержал… Вполне возможно, что утром бы все проснулись в одной кровати.

– Юлис, – уже с серьезным лицом произнесла Нейран. – Насчет парада…

– Мам, я и Антария пойдем вместе со всеми, – твердо произнесла Юлиса. – Согласись, это со всех сторон правильно. Так что мы все вскоре поедем в городок.

– Вы ведь только приехали, Юлиса, – с легкой грустью произнесла императрица.

– Вот, чтобы слишком не расслабиться мы пока и не останемся, – уверенно сказала принцесса. – Мам, потом мы три ночи будем здесь!

– Всего три, – опять с грустью произнесла Нейран и подняв левую руку, провела ладонью по щеке дочери. – А потом ты опять уедешь.

Легкий стук прервал диалог взглядов.

– Не помешаю? – с легкой улыбкой произнес Хагер Аассен, стоящий у открытой двери в кабинет.

– Папа! – обрадовалась Юлиса.

Она обогнула мать и, подбежав к Аассену, обняла его за талию. Хагер, продолжая улыбаться, провел ладонью по волосам девушки.

– Ух ты, как крепко жмешь, – усмехнулся мужчина. – Прям, как орк.

– Папа! – возмущенно воскликнула девушка. – Что за сравнения?

– Ну, комплименты тебе пусть твои кавалеры говорят, – лукаво ответил Аассен. – Или точнее сказать, кавалер. Правда, этот… юноша, какой-то уж очень… широкий душой.

Юлиса сначала удивленно чуть приподняла бровь. А потом хитро улыбнулась.

– Ну, папа, – как бы так, невзначай, произнесла Юлиса. – Вот мама говорит, что ты тоже не особо терялся.

Теперь уже удивился Хагер. Он недоуменно посмотрел на императрицу. А та сделала непонимающее лицо.

– Во время службы, папа! – лучезарно улыбаясь, пояснила Юлиса. – Когда вы с мамой вместе служили!

– Как… быстро растут дети, – пробормотал Хагер.

Учеников провезли на фургонах через весь город и высадили на широкой мощеной площади, перед набережной. С одной стороны площадь обступали двух-трехэтажные особняки, с другой нависала мрачная черная и высоченная стена замка.

Вообще, теперь становилось понятно, почему Тэйдэяхан называли суровым воином. Назвать красивой крепость, которая угрюмой черной скалой нависала над окрестностями, язык не повернется. Брутально, мощно, сурово. Вот такие эпитеты просились на язык, когда смотришь на замок Тэйдэяхан. Легко верилось, что это был передовой оплот разумных, что эти черные стены «грудью» встречали врага и повергали его к своему подножию. И всполохи ярких флажков, которые трепетали на флагштоках, идущих цепью по верху стены, только подчеркивали эпическую мощь этих стен.