Соседку он так и не дождался.

***

На следующий день разбитость осталась, он чувствовал себя утомленным. Голова не болела, но была тяжелой, он соображал медленно. Взглянул на себя в зеркало и удивился. Лицо выглядело не просто осунувшимся, а как будто старше. Обветренная кожа, морщины под глазами, несколько седых волос на висках. Марк долго рассматривал себя, но в итоге списал все на усталость.

Кроме того, его терзало смутное чувство вины. Марк обещал ей прийти сегодня, но не явился. Он чувствовал себя лжецом. И это тяготило.

Он поискал информацию о массиве в сети. По запросу “Садовое товарищество “Весна”, поисковик выдал карту, реквизиты организации, объявления о продаже участков и другой бесполезный хлам. Поискал руководителя и браузер послушно показал фамилию головы массива, но больше ничего, ни соцсетей, ни статей.

Решил найти контакты соседки. Начал из соцсетей. Открыл страницу и ввел имя — “Антонова Лидия Михайловна”. Очень редкая фамилия и, конечно же, Антоновых оказалось много. Он уже отчаялся найти бабку, когда на одной из фото мелькнула знакомая яркая футболка. Марк перешел на персональную страницу. Это оказалась не бабуля, а молодая девушка, но сильно напоминающая ее. С фиолетовыми прядями в темных волосах, с такими же глазами — голубыми, слегка прищуренными, со смешливыми искорками. Улыбка, посадка головы, все было похоже. Несомненно, это была родственница.

Девушку звали Лида Антонова. Марк почесал затылок. Ну, сразу видно, что семейка со странностями. Бабуля и внучка с одним именем, прической и даже одеждой. Он внимательно рассматривал фото. На одном из них девушка стояла на фоне его домика. В одной руке она сжимала солнечные очки. На тонком запястье красовалась татуировка — маленькая бабочка, с расправленными крыльями. Совсем, как у бабки.

***

На следующий день Марк отдохнул, но помятый внешний вид остался. Он навестил контору дачного массива. В маленьком кабинете сидела только бухгалтер. Это была полная женщина средних лет, с яркой помадой на губах и в кофточке с аляповатой вышивкой. Марк представился, сказал что является собственником участка в товариществе и хочет вступить в кооператив. Женщина недовольно посмотрела на него и протянула бумажку.

— Вот, заполните заявление, нужен ваш паспорт и членский взнос.

— Это за месяц?

Бухгалтер посмотрела на него уничтожающим взглядом поверх очков.

— За год.

— Ну хорошо. А у вас есть какая-то информация о моем участке?

— Что именно вас интересует. — Она тяжело вздохнула.

— Ну все… Предыдущие собственники, документы, схемы. Что у вас вообще есть?

Теперь женщина смотрела не просто уничижительно. Она поправила очки и внимательно оглядела Марка с головы до ног, как будто решая: убить его или просто покалечить.

— Вся информация только официальным запросом на протяжении тридцати дней. Участок у вас под каким номером-то?

— Тысяча сто двадцать седьмой. — Сказал Марк.

Женщина изменилась в лице. Маска нагловатого высокомерия сползла, проступила растерянность, потом испуг.

— У нас нет информации об этом участке.

Но Марка было уже не провести. Дамочка что-то скрывает и он узнает что. Он наклонился над ней и вкрадчиво сказал.

— Это неправда. Вы знаете, что с этим чертовым участком не так. И сейчас же расскажете мне. — Он вынул кошелек и выложил на стол крупную купюру. Глаза женщины жадно блеснули, но она тут же сложила руки на груди.

— Я ничем не могу помочь вам. — С нее слетела вся наносная спесь, и Марк различил это. Испуг. Она чего-то боялась.

Он положил еще одну купюру. Женщина засомневалась, но все же отказалась. Марк не собирался сдаваться. Он решил сыграть вслепую.

— Мне нужна ваша помощь. Я ведь следующий?

Бухгалтер смотрела на него расширенными глазами, в глубине взгляда мелькнуло что-то, напоминающее сочувствие. Марк сделал паузу и вполголоса сказал.

— Пожалуйста.

Она опустила взгляд, секунду помедлила и затем сказала.

— Продавайте его.

— Что?

— Продавайте участок, иначе тоже… погибнете.

— От чего?

— От болезни. Предыдущие собственники болели и умирали.

— Когда это началось?

Она покачала головой.

— Очень давно. Там был несчастный случай и после… — Она задумалась, вспоминая. Наконец закончила паузу. — Я не могу. Не могу. Извините.

— Почему?

— Просто… Не спрашивайте.

Она как-то странно посмотрела на Марка. По видимому, приступ сострадания прошел и она поняла, что сказала лишнего. На лицо вернулось обычное хамоватое выражение.