Она все-таки это заметила и наш с ней разговор все-таки заносит в самое неприемлемое русло из всех возможных.

— Крис, успокойся и сядь. Пожалуйста, — сквозь зубы шиплю я.

За спиной Кристины Ольшанский склоняется к Викки — типа для того, чтобы помочь ей выбрать какое-то блюдо из меню, а на самом деле — чтобы вдохнуть запах её духов. Он настолько близко к ней наклонился, что еще чуть-чуть — и их можно будет штрафовать за непристойное поведение в общественном месте. А этот ублюдок даже жмурится от удовольствия, как будто гурман, предвкушающий, как будет смаковать это блюдо.

Мои пальцы, лежащие на колене, с озверением комкают тканевую салфетку. Еще чуть-чуть — и затрещит ткань

Ох, с каким удовольствием, я бы сейчас выписал Ольшанскому направление к стоматологу…

Мое лицо внезапно обжигает ледяной водой.

Что за?..

Когда промаргиваюсь, имею удовольствие лицезреть Кристину Лемешеву с пустым стаканом из-под воды в руке. Она заказывала эту воду как аперитив перед обедом… Ну и вот, пожалуйста, сейчас именно эта жидкость стекает мне под воротник. Волшебно. Спасибо, что не водка, дорогая!

Я поднимаюсь на ноги, стирая салфеткой капли с подбородка и промакивая воду на галстуке.

Абсолютно беззвучно достаю из бокового кармана черную коробочку с кольцом, опускаю его ровно посередине стола.

— Вот это была тема нашего разговора, — едва слышно выдыхаю в лицо враз побелевшей Кристине, — вот это и тот факт, что у меня есть ребенок от бывшей жены, наличие которого нам надо учитывать в дальнейшей жизни.

— Н-но… — Крис заикается, на большее её просто не хватает, — ты…

Я обрываю её вялые попытки заговорить резким движением подбородка. Она меня уже достаточно выставила идиотом — я не настроен сейчас слушать её бессмысленные извинения.

— У меня есть куда более веские причины смотреть глазами, чем ты сама себе надумала, Крис, — сухо бросаю я и отправляю коробочку с обручальным кольцом обратно в карман, хотя у меня и возникает спонтанное желание оставить его официантке на чай, чтобы проучить Кристину. Хотя слишком дорогие чаевые и слишком дорогой урок, обе перебьются.

Крис тихонько тянется ко мне, пытаясь удержать, но я делаю вид, что этого не заметил.

Пойду поработаю — подальше от этой дуры, да и от Титовой тоже. Еще пара минут в этом цирке — и даже мой самоконтроль разойдется по швам, и я все-таки кого-нибудь убью. Может, даже не кого-нибудь одного. А всех!

Клик. Клик. Клик.

Мышка клацает так мерно, будто строго по таймеру отмеряет капли в пытке водой.

Эффект у того, чем я занимаюсь, практически такой же. С одной только разницей — сомневаюсь я, что в застенки европейской инквизиции кто-то шел добровольно, в рамках «психотерапии».

Рабочий день уже закончился, моя ассистентка уже и попрощалась, и даже кофе мне напоследок принесла, и свинтила на очередное свидание. У меня же имеется официальный повод для того, чтобы задержаться на работе, а потом влупить Эду заявление на оплату сверхурочных.

В конце концов, дождаться от одного из британских клиентов ответа с поправками по контракту — дело святое. Сегодня я гляну на те поправки, послезавтра Эд уже сможет подписать этот контракт и спустить с англичан тридцать три шкуры, он это любит и умеет. И ни за что не откажется.

Ответа пока нет, но мне обещали «в течение часа» — вот я сижу, жду, «занимаюсь терапией» и пытаюсь убедить самого себя, что нет, дело не в том, что я не хочу даже случайно пересечься с Титовой и Ольшанским у чертовых лифтов.

Нет, так продолжаться дальше просто не может. Еще чуть-чуть — и я сам себя перестану уважать за такие вот «маневры».

Клик, клик, клик…

Я листаю фотографии.

Те самые фотографии, что стали причиной того, что я подал на развод. Я же помню, насколько сквозную дыру эти фотки во мне прожигали. Хотя бы одна из них, а тут их больше полусотни. Неплохо было бы освежить те ощущения.

Чтобы рубильник «Я хочу Титову» заклинило намертво в выключенном положении.

Ведь я её хочу…

Самым лютым образом хочу, в любую секунду, как только её наблюдаю. Загнать в угол, сгрести в охапку, вмять в себя и никуда на сторону не давать даже шевельнуться…

И это никуда не годится.

Принять это и осознать было равносильно тому, чтобы капитулировать перед самим собой и решить — проблему надо купировать. Срочно!

Я не хочу так подыхать. Я хочу, чтобы мне снова при взгляде на Титову хотелось вымыть глаза от брезгливости.