— Он первый начал, — Ник разводит руками, — а насчет сожрать… Очень жду. Не задерживай с исполнением угрозы, а то проценты накапают.

Мило. Смешно. И даже почти весело.

Вот бы еще не чувствовать на собственных лопатка взгляд Ветрова, прожигающий насквозь…

— Яр?! — физиономию многоуважаемого Владислава Каримовича аж перекашивает при моем появлении. Объективно — есть причины. И не такие уж и незаметные…

— Не ори, — бросаю я раздраженно, — лучше скажи, пусть лед мне принесут.

— Ведро? — скептически уточняет Влад, явно пытаясь казаться саркастичным. Вот только я сейчас совсем не в форме, чтобы воспринимать юмор.

— А есть?

Влад закатывает глаза и через селектор требует у секретарши принести лед. Я же нахожу в его кабинете зеркало, останавливаюсь у него, любуюсь. Нет, пиджак в топку, однозначно… Ребра ноют, на скуле — длинное красное пятно, а правый кулак рассажен в хлам, ну, спасибо что обошлось без серьезных фингалов. В конце концов, переговоры в четверг. И являться на них со следами драки на лице… Нет, этого мне точно не простит ни Рафарм, ни моя собственная гордость. А эта фигня на скуле — должна сойти за пару дней.

— И с кем это ты сцепился? — с интересом спрашивает Влад, и я болезненно кривлюсь. — И где тебя столько носило, вроде час назад звонил, что подъезжаешь.

— Да был тут у тебя один. Попробовал в меня въехать. Вот мы и разбирались. Договаривались еще. После того как нас твоя охрана растащила…

— Погоди, — Влад косится на часы, — это случайно не тот, который вышел сорок минут назад? Мордатый такой? С армянским носом и шрамом на подбородке?

— Ну, вроде, — я с досадой жму плечами. Мусолить эту тему однозначно не хочется. Весь день и так окончательно скурвился, особенно с этим недо-ДТП.

— Ох, блин, Прозоровский, — Влад тихонько стонет, прикрывая глаза рукой.

— Ну, да, фамилию спросил бы, так было б проще, — я раздраженно барабаню пальцами об подлокотник кресла, — я ж протокол с ним оформлял.

Помяли меня на самом деле чуть-чуть, а пропыхтевшись, мы поняли, что инспекцию ждать не хочется ни мне, ни этому, который «с армянским носом». Нет, он вообще предлагал «без протокола» договориться, но вот тут у меня уже обострилась юридическая паранойя.

Влад сильно мрачнеет, глядя на меня поверх сжатых пальцев.

— Ты хоть завещание напиши, если у тебя настолько обострилось желание срочно умереть. А просто я очень сомневаюсь, что переживешь еще один наезд на депутата. Особенно, если я тебя не отмажу. А я не отмажу, если завещание будет не в мою пользу.

Занятно. И никакого «да ты знаешь, кто я», которым часто решают проблемы люди такого положения. Видимо, щепетильная у этого Прозоровского тема для визита. Хотя я в это не полезу, Влад не будет обрисовывать нюансы своих дел, а я и правда жить хочу.

— Могу повторить по буквам, это он в меня въехал, — огрызаюсь я и пытаюсь выдохнуть, — и мы разобрались вообще-то.

— Именно это я и закажу выбить на твоем могильном камне, — Влад энергично закивал, — «он был ни в чем не виноват, просто по морде двинул кому не надо». Прозоровский — человек злопамятный. Вроде и разобрались, а ну как потом дорожки пересекутся и расклад будет уже не в твою пользу? Ну, ты ведь знаешь, что у меня простых клиентов нет. Что ты устроил-то?

Я выдыхаю через нос и не говорю ни слова. Марина притаскивает мне пакет со льдом, который я прикладываю к лицу.

— Мне перед ним извиниться? — сухо интересуюсь я. В этой ситуации действительно получается не очень корректно. И портить брату карму в его работе с клиентами я точно не хочу.

Всех этих страшилок от Влада я не очень боюсь, как-нибудь найду путь разрешения конфликта, если этот его Прозоровский все-таки обострится. Приезжал-то он сюда в частном порядке, без охраны и даже без водителя.

— Нет уж, тут лучше я сам ему позвоню, уточню, нет ли у него претензий, — Влад качает головой, — в конце концов, это я его делами занимаюсь. Яр, случилось что? Я первый раз вижу тебя настолько взвинченным.

Я и сам себя не припомню в таком остром состоянии. Обычно подобные эмоциональные выплески удается держать в себе. А чтоб меня сорвало из-за слегка помятого бампера, как пацана, у которого побили самую первую тачку…

Нет, не из-за машины это все произошло на самом деле. И это очевидно не только мне, но и моему брату. Потому он и спрашивает.

На пару минут в кабинете наступает такая тишина, что за неё успевает родиться даже не один мент, а целое отделение.

— Я не хочу об этом, — устало откликаюсь я, сжимая пальцами свободной руки переносицу. Просто нереально это озвучивать. Даже думать тошно.