— Так, — начала я, растягивая односложное слово. — Что за автозапчасти я видела вчера на твоем кофейном столике?

— Они не от этой машины. — Его улыбка растянулась подобно листочку, разворачивающемуся чтобы поймать солнечный свет.

— Какое облегчение. — Я ослабила свою хватку и уговорила себя расслабиться, хотя бы ненадолго. Более тридцати часов я была натянута сильнее катушек на удочках, которые использовал Оуэн, когда мы были детьми. Я делала успехи. Если я не смогу избежать или перехитрить предсказание, то, по крайней мере, у меня будет четкий план, уготовленный для Кэсси, и бабуля работает с ней каждую свободную секунду, чтобы отточить и, надеюсь, остановить ее видения.

— Ты помнишь Пауля Конроя? — спросил Оуэн. — Большой парень, широкие плечи. Он играл в футбольной команде.

Я мотнула головой.

— Единственный парень в старшей школе с пламенно рыжими волосами.

Мои глаза загорелись.

— О, дааа, — сказала я, припоминая высокого рыжего парня в коридоре школы. У него было белейшая кожа, которая реагировала на все. То ли смущенный, злой или разгоряченный после физкультуры, его лицо всегда краснело, чтобы соответствовать волосам. Красный как помидор сорта «бычье сердце». У него также был автомобиль «Триумф ТР7», на котором он всюду разъезжал. Его машина была такая же броской, как и его волосы.

— Каким-то образом, — продолжил Оуэн, — у него все еще есть его старый Триумф. Он, в конце концов, умер, так что в выходные мы восстанавливали двигатель.

— Чем он сейчас занимается?

— Он морской биолог. Работает в океанариуме.

— Женат? Дети?

Оуэн потряс головой и переключил передачу на третью. Дорога проносилась под нами, и за залитыми дождем окнами проносились ели. Сложив свои руки на коленях, я восхищалась рукой Оуэна, спокойно отдыхающей на переключателе скоростей. Он переключил передачу на четвертую, мышцы его предплечья напряглись. Мой желудок завязался в узел, и я сделала долгий, ровный вдох. Я упустила из виду, что ехать с Оуэном в его машине означало быть с ним в тесном и интимном пространстве, вдыхая один и тот же воздух.

Пытаясь успокоить свои дрожащие нервы, я тяжело вздохнула. Запах древесины и кожаного автомобильного кресла наполнил мои органы чувств, наряду с нежным ароматом хвои и океана, которые, как я знала, были частью Оуэна.

— А что насчет тебя? — посмотрел он на меня. — Мэри упоминала, что ты преподаешь историю искусств в колледже Куэста.

— Да, и мне нравится. Это не самая высокооплачиваемая работа, однако, стоящая. Она дает мне гибкость быть вне колледжа тогда же, когда и Кэсси. И, конечно же, есть еще мои морские стекла. Я все еще занимаюсь дизайном ювелирных украшений.

«Камаро» выехал на Первое шоссе, ведущее в Монтерей. Оуэн почесал подбородок. Я восхищалась его профилем. Жесткие линии и углы. Его горло затрепетало, и он быстро взглянул на меня.

— Если ты не против моих вопросов, то, что ты сказала в школе, что тебе нужно уйти в отпуск?

— Семейные обстоятельства, — просто ответила я.

Дождь не прекращался, и дворники играли в безумную погоню за лобовым стеклом.

— Что ты собираешься сказать Дэйву Пирсону, адвокату? Было бы хорошо, если б и я знал, в случае, если он спросит.

— То же самое что я сказала секретарше в фирме бабушкиного адвоката. Она должна была перезвонить мне сегодня днем. — Я взглянула на экран телефона. Никаких оповещений о пропущенных звонках.

— Так или иначе. — Я взмахнула рукой, отбрасывая вариант со Спенсером Мартином. — Моя история о том, что мне нужно в командировку заграницу, возможно лекция или что-то, на что меня пригласили в последнюю минуту, так как я преподаватель. Я хочу, чтобы у меня было составленное и нотариально засвидетельствованное завещание прежде, чем я уеду, в случае, если там со мной что-то произойдет.

— Это хорошо, — произнес Оуэн и замолчал.

Мне не нравилась тишина. Это заставило меня задуматься о нем.

— Спасибо тебе за то, что сменил свои планы, чтобы отвести меня.

— Без проблем, — он был удивлен. — Я хочу помочь. Я всегда хотел помочь тебе. — Он усмехнулся. — Возможно, я заставлю тебя носить везде спасательный жилет.

Я фыркнула от смеха, хотя это прозвучало грустнее, чем обычно.

— Мне тяжело смириться с тем, что ты мне сказала, — решительно признался он. — Я не могу представить, насколько тебе должно быть тяжело.

Я выглянула в окно, уголки глаз жгло. Это было нереально тяжело. Родители не должны были оставлять маленьких детей.

Боковым зрением я заметила, как Оуэн провел рукой по волосам. Он схватил переключатель скоростей и снизил передачу до третьей, съезжая в нужный съезд.

— Даже когда мы были в разлуке, — произнес он, — в глубине моей души ты всегда была где-то, живя и наслаждаясь жизнью. Сама мысль о том, что ты можешь умереть через… — Он не закончил фразу.

Потянувшись через сиденье, он взял меня за руку. Я сжала его крепко, проклиная слезы, набежавшие на глаза.