Доминика вздрогнула. Сколько лет он был рядом, работая на врага, а они даже об этом не подозревали!

Она горько усмехнулась.

— А дядюшка еще и назначил тебя капитаном стражи! Как удобно получилось… — она вдруг осеклась, осененная внезапной мыслью. — Погоди! Вильфредо, наш старый капитан…

— … напился и утонул в канале, — закончил ее фразу Зигурд.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами. Хейдеронец проглотил комок в горле.

— Это… моих рук дело, — с усилием выговорил он. — Я убил его, чтобы занять его место.

Доминика потрясенно ахнула и невольно отпрянула от Зигурда.

Он не стал ее удерживать и с обреченностью приговоренного к смерти продолжил свой рассказ.

— Мы готовили заговор несколько лет. По всей Форталезе были разбросаны наши агенты. Самый распоследний хейдеронец работал на нас. Дитмар и Юрген, к примеру, следили за портом… Мы выжидали подходящего момента…

Доминика слушала, не произнося ни слова. Ее губы едва заметно подрагивали. Над их семьей столько лет сгущались тучи, а они ни о чем не подозревали, беспечно доверив свои жизни наемникам Серебряной Стражи.

— Я узнал, что после вашего возвращения с учебы состоится бал, на который съедутся дворяне из окрестных земель, — продолжал Зигурд, и было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом. — Я предложил Шульцу напасть в ночь после бала, чтобы одним ударом подкосить вашу знать.

Перед внутренним взором Доминики вспыхнули отблески факелов, она как наяву увидела горы трупов, лужи крови и несчастного Мариотти со вспоротым животом. На ее глаза набежали слезы. Она резко села на кровати, плотно завернувшись в тонкое одеяло.

— За что? — дрожащим голосом спросила она. — Почему вы нас так ненавидите?

Зигурд тяжело вздохнул.

— У нас на это множество причин, ты и сама должна это понимать. Ангалонцы постоянно притесняли нас, лишили всех прав, превратили в бесправных рабов. Если пружину все время сжимать, она рано или поздно расправится.

— Но большинство людей, которых вы убили, не совершили никаких преступлений! — Доминика почти срывалась на крик.

— Когда мы планировали заговор, мне было все равно, — бесцветным голосом произнес Зигурд. — Я ненавидел всех ангалонцев без исключения.

Девушка непонимающе посмотрела на него.

— Почему? — спросила она почти шепотом.

Лицо Зигурда на миг исказила болезненная судорога. Он секунду помолчал, собираясь с мыслями, затем заговорил. Его голос звучал неестественно глухо, как будто каждое слово стоило ему неимоверных усилий.

— Я родился и вырос в Хейдероне, в небольшой горной деревушке, — начал он. — Однажды пришли анги и сказали, что под нашей землей нашли серебро, и что отныне эта земля принадлежит им. Они велели нам убираться с насиженных мест, предложили какие-то гроши. Мы отказались…

Доминика часто слышала хвастливые разговоры придворных о том, как ловко им удалось облапошить «этих горных дикарей», задешево выманив у них землю с богатыми залежами серебра или меди.

Она коснулась его ладони, и их пальцы крепко переплелись.

— И что было дальше? — спросила она.

— Через неделю они вернулись и привели своих солдат… убили родителей… сожгли дом. Меня избили до полусмерти… делали всякие… вещи… — он сильно, до боли сжал ее руку. — Подумали, что я труп, скинули в овраг к другим мертвецам…

Зигурд осекся. Доминика потрясенно смотрела на него, не в силах вымолвить не слова. Ее сердце дико колотилось, подступившие рыдания стиснули грудь.

Он проглотил ком в горле и продолжил:

— Я очнулся. Кое-как выбрался из оврага… всю ночь полз по лесу, пока люди из соседней деревни не нашли меня. Они меня выходили, поставили на ноги…

Доминике было больно даже дышать. Она осторожно провела пальцем по рассеченной губе.

— Эти шрамы… они после того случая? — прошептала она.

— Да… в большинстве своем… С тех пор я ненавидел всех ангалонцев… — он нежно поцеловал ее ладонь. — Пока не встретил тебя…

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Встретил меня?

Зигурд погладил ее по щеке.

— Влюбился с первой же секунды, как только увидел…

Доминика потрясенно уставилась на него.

— Правда? Но ты никогда этого не показывал…

Зигурд горько усмехнулся.

— А смысл? Где была ты, и где был я?

Доминика была поражена услышанным. Неужели все эти годы он был в нее влюблен? Она вспомнила его долгие пристальные взгляды, что всегда вгоняли ее в краску, вспомнила ощущение какой-то странной исходящей от него опасности.