Наконец, подвернулся удобный момент. Зигурд провел быстрый финт в голову. Враг рефлекторно поднял щит, и тут же последовала атака в бедро. Соперник покачнулся, открылся для нападения, и острие меча мигом вонзилось в его грудь.

Торстен бился поблизости, и до Зигурда доносился свист рассекаемого воздуха, лязг бьющейся стали и яростные выкрики соперников. Внезапно все стихло. Зигурд оглянулся и увидел, как Торстен сцепился в клинче с верзилой в кольчужном доспехе. Тот прижал генерала к повозке, и пытался достать мечом его горло.

— Помоги, брат, — просипел Торстен, тщетно силясь высвободиться из смертельной хватки.

Зигурд подскочил сзади и с силой вогнал нож в спину врага. Острие пробило кольчугу и поддоспешник и вонзилось в мягкую плоть. Зигурд вырвал кинжал и принялся наносить им стремительные удары, пока верзила не ослабил натиск. Торстен отшвырнул его от себя и проткнул мечом. Тот рухнул на землю, обильно орошая ее кровью из разорванных внутренностей.

Вокруг кипело и бурлило людское море, бряцало сталью, взрывалось криками боли и ярости. Повсюду лилась кровь, гремели выстрелы, звенел металл, ржали испуганные лошади. Внезапность сыграла на руку нападавшим, они неуклонно теснили людей Шульца, с каждой минутой безжалостно сокращая их число. Зигурд и Торстен отступили к укреплениям и оказались прижатыми к частоколу, отчаянно отбиваясь от наседавших противников. Соратники гибли на их глазах, а враг казалось, все прибывал и прибывал, как будто вырастая из-под земли.

Вдали послышался раскатистый горн.

— Нам конец! — прохрипел Торстен.

Зигурд проследил за его ошеломленным взглядом и увидел, как со стороны осажденной крепости к лагерю движется широкая река мерцающих факелов. Войско герцога Альберди вышло из города и стремительно приближалось на помощь нападавшим.

Очередной враг подбежал к Зигурду, на ходу замахиваясь палашом. Быстрый уклон. Лезвие со свистом промелькнуло у горла. Противник вновь размахнулся, Зигурд парировал удар, и резким движением кинжала перерезал ему глотку. Тот упал на землю, и меч Зигурда довершил начатое.

Пот заливал лицо, дыхание шумно рвалось из груди, зубы сводило от привкуса крови. Зигурд утер рукавом лоб и принялся лихорадочно озираться по сторонам. Положение было безнадежным. Вокруг кипела битва не на жизнь, а на смерть. Хейдеронцы еще сражались, но они уже проиграли. Еще пара минут — и войско Альберди достигнет лагеря, и тогда для людей Шульца все будет кончено.

Вдруг раздался чавкающий звук, громкий вскрик Торстена, затем страшное хрипящее бульканье. Зигурд оглянулся и увидел, как Шульц падает на колени, прижимая руки к развороченной груди, а лезвие топора вновь опускается на его плечо и движется дальше, разрубая его почти до пояса.

Генерал упал на землю, содрогаясь в агонии, а убийца повернулся к Зигурду, яростно оскалился и широко размахнулся. Тот едва успел отпрыгнуть, и лезвие просвистело возле его носа. Топор взлетел вверх и резко ухнул вниз. Зигурд кувыркнулся вбок, тут же вскочил на ноги, и мгновенно вонзил кинжал под ребро врага. Затем еще и еще, пока тот не повалился на землю рядом с изуродованным телом генерала.

Взгляд невольно упал на то, что осталось от Торстена. Разрубленный труп конвульсивно подрагивал в огромной луже крови. Зигурд судорожно сглотнул.

— Прости, брат, — беззвучно прошептал он, и в тот же момент получил мощный удар по голове.

Свет померк, и все погрузилось во тьму.

Доминика спустилась на задний двор таверны, устало привалилась к двери, и взглянула на пасмурное небо. От света у нее заслезились глаза. Она подслеповато прищурилась, покрутила головой, разминая затекшую шею, и принялась массировать ноющую поясницу.

Целый день она рисовала листовки для «Красной туфельки», но все равно их получилось слишком мало. Те большие яркие плакаты, что они расклеили на прошлой неделе, уже принесли свои плоды, и в бордель заглянуло несколько новых клиентов, но все равно этого было недостаточно.

Моран и Юбер собирались рассылать альбомы с куртизанками по богатым районам. Каждой девушке посвящался разворот: одну страницу занимало лицо, а вторую — полуобнаженная фигура в полный рост. Изображения были пронумерованы, и чтобы вызвать приглянувшуюся девицу, клиенту достаточно было отправить в «Красную туфельку» посыльного с ее номером. Доминика уже написала портреты всех девушек, слегка приукрасив их достоинства, но для того, чтобы затея возымела успех, требовались сотни экземпляров, и она просто физически не успевала столько нарисовать.

Газеты и книги в Дюбоне издавала королевская типография, но ее услуги были хозяевам борделя недоступны по причине дороговизны и строгой цензуры. Да и сама Доминика не хотела упускать заказ. Она твердо решила вырваться из нищеты и ко времени появления ребенка на свет съехать из трактира Мамаши Лукреции в более приличное жилье.

На улице стоял пронизывающий холод. Доминика поплотнее запахнула пальто, купленное на первый же гонорар, и окинула взглядом двор, посреди которого торчало унылое дерево с кривыми узловатыми ветками. Недавно прошел дождь, с мокрых сучьев капала вода, а по раскисшей земле расхаживали два голубя, выискивая пропитание в пожухлых листьях. В густых зарослях терновника Доминика заметила ярко-рыжее пятно. Это был огромный крадущийся кот. Он неподвижно припал к земле, и лишь подрагивающий кончик хвоста выдавал его жгучее нетерпение.