Шрифт:
— А разве кого казнить, а кого нет, не должен решать хозяин? — заявил маленький мальчик лет семи или восьми, не больше.
Люди с недовольным выражением лиц оглядываются друг на друга, они разочарованы, но хоть и нехотя, но все кивают и признают правильность слов ребёнка.
— К хозяину её, — приказал вредный седой мужик, и парни, что шли мне навстречу, ускорились. Попятилась, но кто-то из толпы толкнул в спину так, что я чуть не завалилась вперёд, но каким-то чудом удержалась на ногах. Когда восстановила равновесие, молодые люди подхватили меня под руки и, оторвав от земли, понесли вглубь помещения.
Пёстрая толпа расступалась перед нами, пока не показался своеобразный трон, на котором гордо восседал мужчина в маске. К его ногам меня и бросили, не церемонились. От падения разбила ладони и колени в кровь. Ну, по сравнению с маячившим на горизонте костром — это, конечно, цветочки.
Хотела встать на ноги, не позволили, кто-то положил руку мне на плечо и надавил.
— Хозяин, — низко склонился всё тот же седой мужик. — Поймали ведьму, вам решать, как с ней поступить.
Сквозь прорези красной устрашающей маски сверкнули тёмные глаза, и этот блеск не предвещал ничего хорошего – холодный, равнодушный и жестокий.
— Вы что предлагаете? — голосом Койдана спросил у седого хозяин пира.
— Закон гласит – её надо сжечь, — отозвался мужик и склонился ниже, ещё чуть-чуть и его медальон коснётся пола.
— Нет, — протянул хозяин. Уже, было, расслабилась, но, как оказалось, рано обрадовалась. — Слишком долго ждать пока костёр приготовят. Убьём немедленно. Закидайте ведьму камнями, — провозгласил человек, скрывающий лицо, и толпа взревела в экстазе.
Сказано – сделано, в меня посыпалось всё, что попадалось людям под руку, начиная от тяжелых железных кубков для вина и заканчивая мебелью.
Закрывая голову руками, кричала, умоляла пощадить, но меня никто не слушал. Казалось, каждый человек в этом зале в один момент превратился в палача и с каким-то особым садистским наслаждением исполнял своё кровожадное ремесло.
Израненная, на последнем издыхании, захлебываясь кровью, я из последних сил просила о помиловании.
Проснулась от собственных криков. Вся мокрая, мышцы из-за страха и отчаянья словно в тугой узел затянуло. Так металась на кровати, что всю простынь сбила в ноги, а одеяло вообще валялось на полу вместе с подушкой.
Понимаю, что это сон, но поджилки всё равно трясутся как сумасшедшие. Прошла в ванную, окатила лицо холодной водой, затем ещё раз – не помогло. В чувства пришла лишь после получасового контрастного душа.
Сижу на кухне, пью чай и удивляюсь — надо же, какой редкостный бред привиделся. Хотя если вдуматься, сон вполне логичен. Это моё подсознание недвусмысленно намекает – сунешься к Ярославу в квартиру – пропадёшь. Вернее, попадёшься, загремишь в полицию и, в конечном итоге, тебя посадят. Ясно же, седой мужик, что порывался сжечь, — будущий обвинитель. Мальчик, который о решении хозяина вспомнил, наверняка адвокат — молодой и неопытный. Хозяин пира, соответственно, Койдан, и он меня не пожалел.
Попытка подсознания хоть и была красочной и крайне убедительной, перевесить чувство долга перед сестрой оно так и не смогло. Как задумывала, ярко накрасилась, надела короткое платье в обтяжку с глубоким вырезом на груди и нацепила блондинистый парик. Да, маскировки бывают разными, моя вульгарная, кричащая о легкомыслии и доступности, зато эффективная, сама себя в зеркале не узнала.
«Новое» авто, отказываясь заводиться, знатно потрепало нервы, но с третей попытки и оборота ключа двигатель всё же запустился. Ещё до квартиры Койдана не добралась, а неприятности уже начались.
Парковаться пришлось далеко от дома Койдана и там, где он точно не проедет, если начальник заметит мою машину — всё, накрылась операция «Ы».
Ярослав живёт строго по часам, на работу является исключительно вовремя, никогда никуда не опаздывает, его график – точная, выверенная до секунд схема, которую он неуклонно соблюдает. Вот и сейчас ровно в семь утра выглядывая из кустов, наблюдала, как откатные ворота парковки поползли вверх, и авто начальника устремилось в офис.
Ну всё, у меня есть десять минут в квартире босса для манипуляций с флешкой, потом полчаса добраться на работу, затем минуты три в туалете смыть безобразие, толстым слоем нарисованное на лице и, как ни в чём не бывало, спокойной и обыденной появиться в приёмной.
Вертя усиленно бёдрами для поддержания образа, с наглыми глазами продефилировала мимо консьержки и жду лифт. Женщина в годах неодобрительно фыркнула вслед, но не спросила, куда это я и зачем собралась. Её мысли всецело погружены в искреннее возмущение по поводу моего наряда и боевой раскраски. В свою очередь тоже недовольно хмыкнула и окинула женщину крайней степени пренебрежительным взглядом, зашла в кабину лифта, и на этом наша безмолвная дуэль завершилась.