— Не буду я это делать! — рявкнула я и в тишине, прервавшей смешки орчих, швырнула нож прямо в ведро с водой. — Я законная принцесса, а не служанка.

Девушки будто застыли в немом изумлении, лишь впивались в меня негодующими взглядами.

Абин грозно направилась ко мне и, подойдя поближе, прошипела прямо в лицо:

— Мне глубоко плевать кем ты там являешься. Домин не давал отдельных распоряжений, а значит, что ты ничем не отличаешься от остальных наложниц. И если я говорю тебе чистить лук — ты будешь чистить лук.

— А вот и не буду! — я гордо вздернула подбородок, отвечая наглым взглядом этой безродной орчихе.

Абин тяжело вздохнула, потянулась вверх — к полочке под самым потолком, а в следующее мгновение в ее руке оказался тонкий, небольшой прутик.

Воздух рассек тонкий свист, а мое плечо обожгло ударом. Вскрикнув, я прижала ладонь к горящей коже и с ненавистью уставилась на мерзавку, которая уже замахнулась для второго удара.

— Даже не смей! — завопила я, но орчиха уже опустила прут.

Второй удар пришелся на нежную кожу щеки и стал катализатором беспрерывного крика с моей стороны и затаенного страха — со стороны распустившейся орчихи. То ли ее напугала моя бесконтрольная истерика, то ли портить лицевую часть имуществу домина запрещалось — не знаю, но Абин даже начало слегка потряхивать.

— Что здесь происходит? — на кухню ворвалась запыхавшаяся Ру.

— Ру, так получилось…

— Она меня ударила! По лицу! — вскрикнула я хриплым от крика голосом.

Ру рассеяно скользнула взглядом по моему лицу и обратилась к Абин:

— Как так получилось? Домин будет в гневе. Абин! Ты же знаешь, что задевать лицо нельзя! Я сейчас.

Пропав буквально на несколько секунд, Ру вернулась обратно, неся перед собой небольшой деревянный ящичек.

— Тише, девочка, — щебетала Ру, накладывая примочку мне на щеку.

— Я все расскажу домину.

— Ничего ты не расскажешь. Через пару часов и следа не останется, а вряд ли домин поверит тебе на слово. Он хоть и благоволит тебе, но вчера ты уже показала свой скверный нрав, что заставит его усомниться в твоих словах.

Я кинула свирепый взгляд за плечо Ру — туда, где стояла Абин и несколько орчих. Они явно посмеивались надо мной. Мерзавки!

— Вот и все, скоро все пройдет, — Ру заботливо потрепала меня по здоровой щеке, чем вызвала очередной приступ ярости.

Тем временем Абин исподтишка пододвинула ко мне ведро с ненавистным луком и в очередной раз сунула нож в руку.

— Делай, что велят и все будет хорошо, — повелительно произнесла Ру и застыла в ожидании повиновения.

Внутри меня все клокотало от ненависти, ярости и несправедливости.

Подчиниться было огромным унижением, поэтому все последующие мои движения были нарочно медленными. Как только нож в моей руке соскреб первый слой луковой шелухи, я исподлобья окинула ненавистным взглядом всех присутствующих, а губы сами по себе произнесли:

— Однажды вы все пожалеете об этом.

И хоть орочий народ был не из пугливых, но женщины немного шарахнулись от меня в сторону — настолько убедительно прозвучали эти слова.

Я опустила глаза вниз — прямо к чертову ведру и не поднимала их более, не желая видеть отвратительные орочьи морды. Слышала лишь как хлопнула дверь — ушла Ру, а потом жизнь на кухне закипела. Орчихи чистили, резали и готовили множество яств, сопровождая весь процесс шутками и сплетнями. Иногда Абин подгоняла или окликала, чтобы работали быстрее, а не болтовню разводили.

Я же, стиснув зубы, отчаянно фантазировала как за мной приедет отряд отца. С каким блеском они разгромят камнеподобных чудовищ, именуемых орками. А потом я вернусь домой. Становилось немного жутко, когда представляла этот момент чудесного освобождения принцессы из когтистых лап — вид у меня сейчас совсем не королевский, я напоминала скорее неряшливую оборванку.

Однако потом пришли мысли и вовсе безрадостные — никто за мной не приедет и не вызволит. Отцу проще признать меня мертвой.

Перед глазами все поплыло от непрошенных слез, но вызваны они были не вероломством отца, а жгучими парами лука, которых сносить уже не было сил.

— Надоело! — я нервно кинула не дочищенную луковицу обратно в ведро, вскакивая на ноги с грубого, низкого табурета.

И только теперь заметила, что на кухне осталась совсем одна. Кажется, все остальные потащили прокопченное мясо в погреб дабы оно сохранилось до их богопротивного праздника.

Проворной кошкой я юркнула к приоткрытой двери и вынырнула в крохотный сад за домом. Конечно, садом назвать это было лишь с большой натяжкой — одни лишь огромные деревья, переплетавшиеся друг с другом ветвями (садовником, видимо, у орков не водится), дорожки, поросшие травой да непонятные каменные изваяния, которые, как я думаю, эти варвары считали скульптурами.