Сергей Ловушкин: Интересная позиция. Но несмотря на все выше описанное, ты на эти деньги можешь что — нибудь приобрести. Я не говорю про что — то очень дорогое. Я про то, что тебе будет как раз по карману. Например, твое творчество. Ты можешь прикупить тетрадь и писать рассказы. Разве это не так? Пусть у тебя и не будет нормальной человеческой профессии, зато ты сможешь посвятить себя чему — то более важному. Тебе нужно научиться находить во всем плюсы. Согласна?

Я задумалась.

А вообще он прав.

Вот только я не хотела соглашаться с подобным раскладом.

Я: Я подумаю над этим. Хорошо?

Сергей Ловушкин: Это твоя жизнь, и только тебе решать, что будет дальше. Я уже предлагал тебе написать книжку о своем заболевании. Выплеснуть эмоции. Вложить в нее все свои переживания. Зато поведуешь людям, насколько тяжело подобное заболевание. Откроешь правду, так сказать.

Я: Ну правильно. А то люди считают это глупостью. Проявлением слабости и безделья.

Сергей Ловушкин: Так считают люди советского поколения.

Я: Да, потому что они не могут иначе. В то время могли и посадить… за подобные мыслишки.

Сергей Ловушкин: Надеюсь, я не внес тебе никакого раздрая. Просто мне приходилось видеть, насколько тебе тяжела эта тема.

Я: Да все нормально. Я уже привыкла.

Сергей Ловушкин: Ну смотри. Я очень сильно за тебя переживаю.

О, это так трогательно!

Я: Ладно. Мне пора. Спишемся еще.

И с чистой совестью пошла спать.

Да, утром он мне снова написал, но переписка была из разряда “доброе утро, какие планы на день”.

А я и сама не знала, какие у меня будут планы и как вообще все повернется.

Пока что все тихо спокойно, но кто его знает.

В общем, я вышла во двор.

Мимо меня прошла Валька с надутыми от злости губами.

— Что произошло? — поинтересовалась я у Халус.

— Они с Соней поссорились.

Да ладно!? Неужели?

— А из — за чего?

— Я не знаю. Ты же Валю знаешь. Она все пытается командовать. Вот они и поссорились.

Да, Андрюшкина очень сильно бесилась, когда ситуация выходила из — под контроля. Она постоянно позиционировала себя как самого главного лидера среди таких, как мы.

Мы же были намного слабее ее. И глупее.

Краем глаза я заметила девушку со светло — русыми волосами, собранными в небольшой пучок. Возле нее стояла детская коляска с годовалым малышом. Она сидела на лавочке и лузгала семечки.

Уже не первый день я ее замечаю.

Интересно, откуда она? С соседнего дома?

Я решила познакомиться с ней поближе. Пока Вальки нет.

Наверняка она к Соньке поперлась.

— Привет, — я помахала девушке рукой.

Та в ответ кивнула.

— Как тебя зовут? — я подошла ближе.

— Кристина. Я из четвертого дома.

— Я Настя. В этом доме живу. А это кто у тебя в коляске?

— Племянник мой. Никита.

— О, моего племянника тоже зовут Никита. Ему шесть лет.

— Моему только год исполнился. А тебе сколько лет?

— Девятнадцать.

— Девятнадцать? Значит, тебе могут продать сигареты?

— Увы, без паспорта нет. Он у моей мамы.

— А почему твой паспорт у твоей мамы?

— Она не разрешает мне им пользоваться. Думает, что я его потеряю.

— Хм… Так тебе же девятнадцать. Ты же можешь делать все что угодно.

— Эм… не могу. Увы.

Я услышала собачий лай.

Мы с Кристиной повернулись.

По пригорку, рядом с четвертым домом, спускалась Наташа Эткова — полноватая девочка двенадцати лет со светло — русыми волосами. Она вела на поводке трех собак разных пород, одна из которых совсем мелкая.

Вот как раз она и гавкала на всю улицу.

Ее большие собратья шли молча.

— О, Наташка… — удивленно сказала я, провожая свою очередную подружку взглядом.

Вообще Наташа проживала возле тридцать восьмой школы.

Это буквально пару минут ходьбы от нашего дома.

В нашем дворе она была очень редко.

У нее еще были младшие сестра и брат.

— О, привет. — Наташа подошла к нам и окинула удивленным взглядом. — Как дела?

— Да вот решили немного прогуляться. А ты здесь какими судьбами?