— Мы бы хотели заказать отпевание, — сказала мать, когда наступила наша очередь.

— Сама умерла, убили или суицид? — спросила женщина в платочке.

— Сама умерла.

— Имя, возраст.

— Валентина. Семьдесят шесть.

— Сто рублей.

Мама протянула купюру, которую ей дал Сергей.

— Завтра к двенадцати подъезжайте. Отвезете священника.

— Хорошо. До свидания.

Я плохо помню последние события этого дня. Разве что на деньги Сергея накупили всяких сладостей и вкусностей, пока возвращались обратно домой. Таким образом мама пыталась успокоить меня, не доводить до нервного срыва.

А после она крепко села за телефон и начала всех обзванивать.

Сергей в это время находился у нас в квартире. До самого утра.

Утром мы с мамой пошли пешком. Снова оделись во все черное, и успели встретиться с парочкой маминых знакомых.

— Вы почему не позвонили?! Я чуть с ума не сошел! — дед едва не расплакался. — Я всю ночь не спал! Меня всего трясло, что она там, в зале! Я ждал, ждал, а никто так и не позвонил!

Каюсь. Мы с мамой совершенно об этом забыли.

Да, очень нехороший поступок с нашей стороны.

Мама с дедом ушли на кухню, где он дал волю своим эмоциям и расплакался.

— Ритуалка позже приедет. У них сегодня еще одни похороны. Мы самые последние. Так что, поезжайте пока в церковь. Серега вас отвезет, — сказала мать моей сестре, которая находилась в квартире вместе со своим мужем.

И они же вместе ушли.

Начали собираться люди. Их было преогромное количество!

Одних только знакомых было намного больше, чем у моей матери.

Коллеги по работе, подружки, соседи, родственники…

Маруся приехала самая последняя. И привезла венок в виде корзинки.

— Так все чистенько, аккуратно, — заметила она, усаживаясь рядом с гробом.

Дед поставил лавочку рядом с бабулей.

И я на ней сидела, вместе с Марусей.

— Тебе валерьянку дать? — спросила мама у деда, когда он, сидя на кухне, плакал от отчаяния.

Я как раз проходила мимо, в туалет, и заметила, как дед открывает душу своей старшей дочери, которая очень внимательно его слушает.

Приехал и младший сын. Дядя Миша. Редкостный пьяница.

Только двоюродного брата не было.

Мишутку не отпустили с работы. Ну, или жена, как всегда, не позволила.

Аня вернулась через час вместе с молодым священником, обросшим бородой, в темной, подвязанной поясом, рясе.

С ним была худенькая невысокая девушка в платочке, которым она прятала косу из русых волос, и в длинной до пола юбке, держа маленькую книжечку.

Требник, если я ничего не путаю.

— Так, встаньте вокруг гроба. Возьмите свечи. Пока будет отпевание, нужно будет стоять и молчать. После помолимся за упокой рабы божьей Валентины. Чтобы Господь принял свою дочь, — объяснил священник, поджигая кадило.

По квартире распространился приятный аромат.

Священник начал распевать низким голосом, и девушка, что стояла рядом, открыв Требник, вторила ему.

Я сразу скажу: описываю так, как помню. Я могу в чем — то ошибиться, так как происходило все это очень давно.

Очень прошу меня простить.

Дед простоял на ногах весь обряд, держась за тумбочку.

— Ему бы сесть… — прошептала мама Ане.

Священник несколько раз обошел гроб, размахивая кадилом.

Люди начали креститься.

И мы вместе с ними.

— Упокой душу рабы божьей Валентины. Аминь.

— Аминь!

— Простите, батюшка, — после церемонии мама подошла к священнику, — нам дали такую бумажечку, что — то типа разрешительной или как она называется… Там место оставлено, под имя. Его нужно вписывать или необязательно?

— Как Вам будет угодно. В любом случае, Бог всех знает. Всего вам хорошего.

— Я все — таки напишу, — вызвалась я.

Взяла ручку на тумбочке и быстро написала имя “Валентина”.

Дед, еле выдержав весь этот процесс, устало опустился на лавочку.

— Ты как? — моя мама подсела к нему.

— Да нормально…

— Мог бы и сесть.

— Да нельзя же. Ничего. Все нормально.

— Ну смотри.

Наступило обеденное время.

К назначенному часу ритуальщики не приехали.

Мама снова посмотрела на часы.

— Странно. Должны же уже подъехать.

— Может, у них еще похороны наметились? — и сразу же поняла, какую глупость я только что ляпнула.