Шрифт:
Она протянула руку и нерешительно взъерошила ему волосы, и Мак сказал негромко:
— Я хочу ребенка. Эва, я должен дать твоей дочке свое имя.
Глава 24
В кармане завибрировал телефон, Макар взглянул на экран. «Любимая жена». Подхватился, чтобы не разбудить уснувшую девочку, и вышел в коридор.
— Мак, я тут думаю над тем, что ты мне сказал, давай поговорим. Включи камеру.
— Не надо обдумывать, Ален, и говорить мы сейчас не будем, я очень устал, у меня завтра самолет. Возвращайся, поговорим вживую.
Мак отбился и снова посмотрел на экран. «Любимая жена»? Вспомнил, это Алена вроде как в шутку потребовала показать списки его любовниц, и он просто отдал телефон. Она долго рыскала по перепискам, а потом переименовала контакт «Аленка» в «Любимую жену». Макар перебил контакт на «Алена» и вернулся в спальню.
Эва уже переложила дочку в кроватку, а сама поправляла ей одеяльце. Подколотые волосы открывали тонкую шею, прядь волос выбилась и свешивалась вниз, оттеняя нежный профиль. Мак стоял и смотрел, а кровь уже стремительно неслась из всех стратегически важых жизненных точек в одну. Вниз.
В последнее время он все чаще чувствовал волной вздымающееся желание, и если по отношению к беременной Эве Мак решительно запрещал себе даже мысли на этот счет, то сейчас сдерживаться было все сложнее и сложнее. Она стала настолько притягательной, близкой и женственной, что Макар на полном серьезе задумался о стройке бассейна. С ледяной, желательно, водой.
Ее высокая полная грудь сводила с ума, тонкий знакомый аромат засел в подкорке и не желал выветриваться, и Макар не смог совладать с собой. Подошел сзади и утопил лицо в волосах, скользнул рукой по налитой груди. По телу пошла судорожная дрожь, отдавшаяся в паху, и он прижался всем телом, чтобы ощутить ее еще сильнее.
Конечно, она почувствовала, как он ее хочет, по крайней мере, Мак очень на это надеялся. Поцеловал нежную шею и задохнулся от забытых ощущений. Прикусил мочку уха и застонал, уперевшись ей в затылок, казалось, его сейчас просто разорвет от желания. — Эва, Эвочка…
И тут же ощутил, как в его руках она съежилась и заледенела.
— Макар, пожалуйста, — сказала сначала тихо, а потом произнесла ясно и четко: — Я не буду твоей любовницей.
— И не надо, — он зашептал, зарываясь глубже в волосы, — мне не нужна любовница. Мне ты нужна, Эвочка, ты и твоя девочка.
Развернул ее лицом к себе и осторожно прильнул губами. Конечно, здесь, в его доме, она была совсем беззащитной перед ним, он знал, что мог взять ее в любую минуту, вот только ему нужен был не только секс.
— Ты не будешь моей любовницей, я разведусь с Аленой, обещаю. Если боишься меня, я сейчас уеду. Только поцелую тебя, Эвочка, как раньше, просто позволь…
Они целовались, лаская друг друга губами, Макар с головой погружался в поцелуй, не позволяя себе открыть шлюзы на полную мощность, держась у самой поверхности как потенциальный утопленник.
Не хотелось скатываться к обычным вещам, которые говорят женатые мужчины — у нас с женой ничего общего, наш брак был ошибкой. Его брак действительно был ошибкой, Макар теперь вообще не понимал, зачем женился. Но убеждать в этом Эву смысла не было, он чувствовал — не поверит. Надо просто это сделать и тогда забрать их с девочкой себе.
Самолет покатился по земле, набирая скорость, и Макар закрыл глаза. Перелет предстоял дальний, командировка нарисовалась внезапно, но впервые в жизни Макару не хотелось никуда лететь.
Он все-таки уехал вчера, чтобы не сорваться и не наброситься как одержимый на недавно родившую девочку. Наверное, он и правда животное, вот только почему это обнаруживается возле одной единственной женщины? Или при одном ее упоминании?
Он уже сел в машину, когда Эва позвала от порога:
— Мак! — а когда он обернулся, добавила: — Береги себя. И… возвращайся!
Он выбрался из машины, в три шага дошел до нее и снова поцеловал, на этот раз решительно и твердо, и Эва не стала его отталкивать.
— Дождись меня, Эвочка, пообещай, что без меня не станешь оформлять документы на дочку, просто дождись.
Самолет оторвался от земли и взмыл в небо, И Макар почувствовал, что он оставил внизу на земле самое дорогое. Ему хотелось к ним, только не лежать наверху, прислушиваясь к каждому шороху, а спать в одной постели с Эвой, заглядывать через плечо, когда она кормит свою девочку. Их девочку. Укладывать ту спать, а потом заниматься любовью с Эвой. Там его семья, настоящая, к которой его тянет и от которой ему так не хотелось уезжать.