Эта была иная, чем башкирские девушки. Те были свои, в привычных нарядах, с привычным родным языком. Скромность, предписанная пророком, хотя не закрыла чадрами башкирских женщин, но заставляла их быть покорными, тихими, молчаливыми… Эта была как огонь. И Салават зажёгся…

Она запахнула шубу, вскочила, рванулась бежать.

Салават изловчился, схватил её и понёс.

— Пусти, скуломордый, пусти, — зашептала Оксана. — Пусти, медведь.

— Медведь не пускат ведь девку!.. — шепнул Салават.

Он поднялся с нею на сеновал. Дыхание его прерывалось, сердце билось, как будто в сражении.

Она отталкивала его, стараясь не зашуметь, не зная сама, всерьёз или в шутку, рвалась от него и тем ещё больше дразнила.

— Пусти меня, батыр, пусти — закричу…

— Кричи! — громко сказал Салават, позабывшись.

Она закрыла ему ладонью рот.

— Тише, тятька услышит, — шепнула она с лукавством.

Он зажал ей рот поцелуем. Они забыли, что на дворе мороз.

Прошло уже много времени, когда испуганная чем-то лошадь кузнеца, шарахнувшись по конюшне, вывела обоих из забытья.

— Пусти, пусти, батыр… Ой, горе моё! — забормотала девушка, отрезвев. — Как тебя звать — Абдулка? Пусти, Абдулка…

— Меня зовут Салават, я полковник царя Петра, — отвечал он. — Едем со мной.

— Куда я поеду?.. Ты меня завезёшь да бросишь.

— Зачем бросать?! Айда со мной…

— А ты холостой, полковник?

— Зачем? Одна жена есть дома, в деревне.

— Есть?!

— Одна только…

Она зарыдала, дрожа всем телом.

— Чего ты?.. Едем со мной. Ещё жена будешь!

— Уйди, погубитель! — возмущённо, в слезах, шептала она.

— Хто тебя губитил?.. Я не сказал — холостой.

— Уйди! — крикнула она. — Пусти меня… Тятька узнает — убьёт! — Она соскользнула с сеновала и скрылась в снежной мути.

Салават очнулся уже на рассвете от громкого стука в ворота. Он затаился.

— Кто та-ам?! Кто та-ам?! — кричала Оксана.

Потом услышал он мужские голоса во дворе, о чём-то спорили, что-то кричали в избе.

Салават держал оружие наготове, ожидая, что вот придут и сюда, к месту его ночлега.

Он слышал, как кузнец вывел пару своих лошадей и запрягал их в сани. К отцу подошла Оксана.

— Куды ж тебя, тятя? — спросила она.

— Вишь, куды-то с обозом, а может, в Уфу, — сказал он. — Да ты, Аксютка, не бойся. Избу запри, поживи у крёстной, покуда вернусь.

— Неужто тебя на войну?! — спросила она со слезами.

— Какой уж я воин! Отпустят… Небось все деревни кругом обобрали, то им и обоз большой нужен.

— Эй, хозяин, ты скоро? — крикнул мужской голос откуда-то от ворот.

— Как споро, так скоро! — ворчливо отозвался кузнец.

— Давай шевели-ись! — скомандовал тот же голос.

И Салават услыхал, как кузнец понукал лошадей.

Это был провиантский отряд, наехавший из Уфы.

Возле самой Уфы уже начали появляться летучие отряды башкир, восставших помещичьих крестьян, беглых с заводов работных людей и беглых солдат. В Уфе что ни день ожидали появления больших полчищ мятежников, готовились к отражению приступов и долгой осаде.

В ожидании осады и высылали из города фурьеров с сильными отрядами солдат для реквизиции провианта по деревням и сельским базарам. Уфимское начальство рассчитывало сделать большие запасы в городе, на случай осады.

В эту ночь из Табынского городка собрали с подводами всех обывателей, велели запрячь всех обывательских лошадей, у кого было по две и по три коровы, тем оставили лишь по одной, остальных привязали к саням и погнали по Белой вверх — по направлению к Уфе.

— Вылазь, что ли, царский полковник! Воин отважный, вылазь! — услыхал Салават злой и крикливый голос Оксаны.

— Ушли? — тихо спросил он.

— Ушли, выходи, — сказала она.

— И тятька ушёл? — спросил он, спускаясь по лестнице.

— И тятька ушёл, и коней уведи и корову… А что же ты, царский полковник, не приказал им отставить? Где же твой приказ? Ишь, ружья-то сколь при тебе. Другой бы стыдился сидеть, когда народ обижают, а ты, знать, не знаешь стыда! Эх ты! Тебе только девичье счастье губить — то твоя царская служба!..

— Ксанка, послушай, — сказал Салават.

— А что тебя слушать, — со злыми слезами перебила она. — Что мне слушать?! Хлеб, скотину позабирали, сани, коней и самих-то погнали невесть куда!.. Что же твой царь не вступился? Полковник?! А где же солдаты твои?