И все бы ничего, но вот только в конце жизни задаетесь всегда одним и тем же вопросом: «почему я не пытался достичь, о чем мечтал. Ведь я даже не старался и не приложил никаких усилий». И это грустно. Мало на свете людей, которым не жаль прожитых лет, которые делали все, чтобы хоть на миг приблизиться к своей мечте. И пусть мечты часто остаются мечтами, все равно надо пробовать.

– Вы хотите сказать, что если бы я купил тогда машинку маме, ни надписи, ни рисунка бы не было в книге?

– Была, только она перекочевала бы вот в эту, – старик ткнул пальцем в тонкую рыжего цвета книгу.

– Но я тогда не мог позволить себе, мне было девять лет, – он почти кричал. – А сейчас смысла нет, потому что нет мамы.

– Смысл есть всегда. Но тут я с тобой соглашусь. Однако ты мог позволить купить эту машинку раньше. Мама до последнего дня мечтала шить, только она не признавалась, потому что не хотела, чтобы ты так тратился.

К горлу подступил комок. Он весь сжался, стиснув в ладонях кружку.

– Ну а эта книга? – выдавил он из себя.

– Это самая главная ценность, – старик взял третью книгу, подержал, как будто оценивал ее вес. – Очень важно, чтобы она не истончилась до страницы. К сожалению, я такое встречал – и это страшно. Тогда человек теряет всякие ориентиры в жизни и может натворить бед. В детстве она всегда объемная, но со временем становится тоньше. Да, жизнь иногда обходится с человеком жестоко, но нельзя терять веры, что все образуется. Вот твоя третья книга совсем тонкая. Почему? У тебя есть жена, сын, о котором ты мечтал, работаешь по специальности, которую с детства мечтал получить. Что случилось?

Марк не знал, что ответить. Старик был прав во всем: со стороны его жизнь была хорошей, практически идеальной, как он и мечтал.

– Может, надо перестать искать оправдания и начать реализовывать свои оставшиеся мечты? – спросил старик. – Или мечты сына. Чтобы у него и вовсе не было первой книги. Ты не неудачник, ты просто запутался.

– Да, наверно, – Марк задумчиво смотрел на пустую чашку чая.

– Вкусный? – подмигнул старик.

– Очень, – улыбнулся мужчина. – Можно мне посмотреть книги сына?

– Нет, – лицо старика стало серьезным. – Это личное дело каждого. Нельзя залезть в голову. Тебе надо самому наладить отношения, чтобы понять, о чем мечтает твой сын. Тебе предстоит много работы. Но я знаю, ты все выдержишь.

– Что вы сделаете с моими книгами?

– Я поставлю их на место и буду наблюдать, надеясь на то, что первая книга потеряет часть своих страниц, а вот вторые две станут толще.

Марк мельком взглянул в окно: солнце пробивалось сквозь толщу стекла.

– Спасибо вам, – сказал он.

– Тебе спасибо, что зашел к старику, – весело ответил тот.

И он взял книги и понес их обратно. На полке он выстроил их в строго заведенном порядке по названиям:

«Несбывшиеся мечты».

«Сбывшиеся мечты».

«Вера».

Настоявшуюся густую темноту ночи разрезал выстрел. Через мгновение Патрик почувствовал, как что-то теплое и вязкое медленно стало стекать с груди. Он упал на колени, пальцами зарылся в песок, который еще не успел остыть после дневного пекла. «Все закончилось слишком быстро и неожиданно», – промелькнуло у него в голове. – «Это неправильно». Он огляделся, на пляже никого не было. Луна смотрела только на него. Футболка Патрику стала казаться кольчугой, тяжелевшей с каждой впитанной каплей. Второй выстрел промелькнул уже при ускользающим сознании.

Проснулся он в поту. Патрик сел на кровати и минуту приходил в себя, осознавая, где находится. От очередного выстрела он вздрогнул, с дикой злостью посмотрел в окно. «Невозможно! Не могли пускать салюты где-нибудь в другом месте», – подумал он, вновь ложась на подушку. – «Завтра опять весь день на таблетках придется провести».

Минут пять Патрик пролежал, пытаясь вспомнить способы быстрее заснуть, помимо подсчета животных. Его с детства веселило это занятие, потому что он всегда в красках представлял, как овечки перешагивают своими коротенькими лапками через барьеры. И после этого лишался сна окончательно.

Патрик улыбнулся воспоминаниям. Мама тогда всегда притворялась строгой и говорила: «Сын, если твои овечки не перестанут заниматься физкультурой, завтра тебе придется повторить этот опыт». Маленький Патрик сразу притворялся спящим. Мама уходила, а он еще полночи валялся, придумывая что он попросит приготовить ему завтра на завтрак.

Звуки салюта и праздника не прекращались. Патрик, полный решительности высказать все, что думает по поводу незаконного шума в будний день, встал. С детства его мучала бессонница, но тогда все врачи списывали это на переходный возраст, на случившееся в семье несчастье: мальчику довелось увидеть, как умер его любимый дедушка. При чем, сам Патрик этого так и не вспомнил, хотя пытался, и пытается до сих пор. Мозг закрыл к этим сведениям доступ, словно оберегая хрупкую детскую душу от еще больших ран. А со временем этот доступ и вовсе потерялся в непроглядной темноте сознания.