Патрик оделся и вышел на улицу. Луна во всей своей полноте и красоте красовалась высоко на черном полотне неба, а вокруг выстроились ее сопровождающие бусинки-звездочки. Летняя ночь была успокаивающе-прохладной, словно она извинялась за безумство напрягающей жары и духоты дня. Он прислушался, не было ни звука. Патрик вышел на улицу, куда выходили двери единственного поблизости заведения: только два фонаря освещали безлюдное место. Вдруг за домом грянули новые мощные выстрелы, вынуждая луну потускнеть от яркого света. Патрик бросился по улице на противоположную сторону дома: все окна на первом этаже были темными, скрывая за собой лишь бездомных кошек и мышей.

– Послушай, друг, ты слышал выстрелы? Видел зарево, как от салюта? – спросил он молодого человека, который вышел из-за угла дома и явно куда-то спешил.

Тот смерил Патрика с ног до головы, словно определяя стоит ли вообще с ним заговаривать, и почти на бегу бросил в ответ: «Пить надо меньше, развелись тут лунатики».

Патрик медленно пошел к подъезду, его знобило. Он никогда не ходил во сне, он просто не мог никогда так крепко заснуть. «Точно схожу с ума от недосыпа», – вздохнул мужчина. – «Надо за новыми таблетками идти. Опять таблетки, блин».

Уже открыв дверь подъезда, он почувствовал, как чья-то ладонь легла ему на плечо. Это была тяжелая ладонь, которая познала цену честной и свободной жизни. И Патрик узнал ее. От неожиданности мужчину бросило в жар, он замер, боясь пошевелиться. Затем, все же пересилив себя, обернулся.

– Дед? – выпалил он.

– Внучек, – лицо старика было скрыто темнотой, но голос Патрик узнал сразу: с хрипотцой после полувека курения, дед всегда выделялся помимо этого оригинальным говором. Бабушка говорила, что корни его уходят куда-то в Европу. – Спасибо, что услышал. Я устал слоняться тут, да и бабка там заждалась. Вспомни как я умер и все закончится.

– Я пытаюсь, дед. Но все бесполезно, пустая трата денег и времени, ни один врач не может помочь. Я уже объездил всю страну.

– Море и песок. Выстрелы. Ты вспомни только, а там уж тело техники, – по голосу Патрик почувствовал, как дед улыбнулся.

– Песок? – переспросил Патрик испуганно. – Это я видел сегодня ночью, проснулся от ужаса. Меня там вроде убили. Было больно в груди.

– Больно в груди, – повторил эхом силуэт голосом деда. – Да, то, что надо, дорогой! Благодарю. Уже скоро я увижу твою бабку, передать привет? Ну ты уж не передавай только матери ничего, а то еще, чего доброго, посчитают тебя сдвинутым. Ну, бывай, дорогой.

Патрик на пару секунд зажмурил глаза, пытаясь прочувствовать случившееся изнутри, понять, на самом ли деле сходит с ума, либо просто спит. Открыв глаза, во дворе никого уже не было, лишь четко лежащую линию от полной луны рассек торопящийся куда-то кот.

Дома, забравшись вновь в кровать, он глянул на часы: спать ему оставалось полтора часа. «Если не завтракать, то и два часа можно позволить себе», – подумал он, подминая под голову подушку.

Настоявшуюся густую темноту ночи разрезал выстрел. Через мгновение Патрик почувствовал, как что-то теплое и вязкое медленно стало стекать с груди. Он упал на колени, пальцами зарывшись в песок, который еще не успел остыть после дневного пекла. «Все закончилось слишком быстро и неожиданно», – промелькнуло у него в голове. – «Это неправильно». Он огляделся, на пляже никого не было. Луна смотрела только на него. Футболка Патрику стала казаться кольчугой, тяжелевшей с каждой впитанной каплей. Второй выстрел промелькнул уже при ускользающей сознании.

Патрик проснулся и привстал на кровати. Выстрелы за окном продолжались, но проснулся он от того, что уронил чашку с теплым молоком на деда, с которым они вместе читали книгу. За окном в небо взлетали тысячи звезд, устраивая огненный фонтан, но Патрику было не до этого. Он испугался, что сейчас дед проснется и начнет ругаться, ведь ему придется опять идти переодеваться. А он по вине внука уже делал это два раза за день. Мальчик осторожно спустился с кровати, высвободившись из объятий деда, прошел в ванную и вернулся с полотенцем. Начав промокать футболку, он засмотрелся на лицо старика, оно было бледнее обычного. Патрик отдернул руку с полотенцем от груди деда и замер, наблюдая за движением. Тот не двигался, словно крепко заснул, пропав в самом лучшем сне.

***

Патрик проспал около суток. Осознав это, он лишь улыбнулся деду, который смотрел на него с фото, стоявшее на столике в спальне. Собравшись с мыслями, он позвонил маме.

– Мам, я вспомнил как деда не стало! И еще я выспался.

– Сынок, это правда? Как? – услышал он голос уставшей, но получившей новый заряд для того, чтобы еще немного пожить, мамы. – Прошу, расскажи.

Выслушав сына, женщина лишь вымолвила: «Так, под выстрелами, погиб его лучший друг. Он прикрыл нашего деда».

Дым начал разъедать глаза, вызывая поток слез. Дима непроизвольно попытался прикрыть нос рукавом куртки, но это не спасло его от удушья. Облако едкого разъедающего вещества проникало в легкие, вынуждая все внутренности сжиматься от неприятного ощущения онемения.

Он схватил со стола ноутбук, телефон и ринулся к дверям. Уже на выходе он вспомнил, что месяц назад друзья на день рождения подарили ему Вениамина, которого сейчас нигде не было видно. Это был Скоттиш-страйт яркого черепахового окраса: Дима тогда работал над сайтом одного из питомников кошек и часто долго любовался на фото, а потом увлеченно рассказывал какими бывают эти четвероногие друзья.