– Ничего особо важного, – наконец заговорил он. – Во Франции король считает свои деньги и стравливает придворных. Ричард… если он жив, томится в тюрьме где-то в Германии. Так говорят. В Англии… как говорят, Джон угнетает народ и воюет с баронами. И в Ирландии – ад! – он холодно и невесело усмехнулся. – Что я должен сказать, там та же самая старая сказка? Гаэлы и иностранцы режут друг друга, но совместно выступают против короля. Джон де Курси, когда Гуго де Ласи вытеснил его с поста губернатора, бушует, как сумасшедший, жжет деревни и грабит, а Донал О’Брайенс скрывается на Западе, уничтожая, что осталось. Однако, черт побери, я думал, что в этой земле много лучше.

– Однако в этих землях царит мир, – в тон ему пробормотал сэр Руперт.

– Конечно… Тут царил мир, пока шакал Саладин собирал свои силы, – проворчал Кормак. – Думаешь, что он будет сидеть спокойно, оставив Акру, Антиох и Триполи в руках христиан? Но он ждал, готовясь захватить остатки Утремера.

Сэр Руперт покачал головой, и глаза его затянуло поволокой.

– Это голая и пропитанная кровью земля. Если бы богохульство помогло, я мог бы проклясть тот день, когда я последовал на Восток за своим королем. С раннего утра я мечтаю о садах Нормандии, густых прохладных лесах, виноградниках. Последний раз я был счастлив, когда мне было лет двенадцать…

– В двенадцать, – усмехнулся Фицжоффрей, – я бегал в волчьих шкурах, а в четырнадцать я камнем и голыми руками убил трех воинов.

Сэр Руперт с любопытством посмотрел на своего друга. Отделенный от родины Кормака широком морским проливом и землями Англии, норманн мало знал о жизни далекого островка. Однако он смутно понимал, что детство Кормака было далеко не безоблачным. Ненавистный для ирландцев, презираемый норманнами, он ко всем относился с дикой ненавистью и беспощадно мстил всем и вся. Было известно, что он был верен только дому Фицджеральдов, который, как многие валийцы и норманны, перенял ирландские привычки и образ жизни.

– У тебя другой меч, чем ты носил, когда я видел тебя в последний раз.

– Мечи то и дело ломаются у меня в руках, – проговорил Кормак. – Я разрубил своим мечом три турецкие сабли, но он сломался, словно стеклянная игрушка, в той морской битве у берегов Сицилии. А этот меч я забрал у скандинавского морского короля, который устроил набег на Мюнстер. Его выковали в Норвегии. Видишь языческие руны на клинке?

Он чуть выдвинул меч из ножен, и огонь свечей заиграл на клинке, словно тот был из живой стали. Слуги стали креститься, а сэр Руперт только головой покачал.

– Ты не должен обнажать такой клинок без причины. Он сам зовет к себе кровь.

– За мной остаются кровавые следы, – проворчал Кормак. – Этот меч уже попробовал крови Фицжоффри, потому что тот норвежский король убил моего брата Шейна.

– И теперь ты носишь этот меч! – в ужасе воскликнул Руперт. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Это злой клинок, Кормак!

– Почему нет? – нетерпеливо спросил огромный воин. – Я смыл кровь своего брата, омыв клинок в крови его убийцы. Черт побери, но этот морской король был здоровяком в чешуйчатой кольчуге. Его посеребренный шлем был слишком крепкий… Но удар топора – шлем и череп разлетелись с одного удара.

– У тебя был еще один брат, не так ли?

– Конечно… Дональд. Эохейд О’Доннелл съел его сердце после битвы при Кулмэнэхе. В то время мы с братом враждовали, так что вполне возможно, что людоед избавил меня от серьезных хлопот. Так или иначе, за это я сжег О’Доннелла в его собственном замке.

– Как вообще вышло, что ты связался с этими крестовыми походами? – с любопытством поинтересовался Руперт. – Или ты хотел очистить свою душу, сражаясь с неверными?

– Ну, в Ирландии, слишком жарко для меня, – откровенно ответил норманн-гаэл. – Лорд Шеймус Мак-Геральт – Джеймс Фицжеральд – хотел заключить мир с английским королем, и я боюсь, что, взяв меня на службу, он передаст меня в руки губернатора-короля. Так как между моей семьей и большинством ирландских кланов вражда, мне там нечего делать. Я собирался отправиться искать состояние в Шотландию, когда молодой Имон Фицджеральд отправился в Крестовый поход, вот я и сел ему на хвост.

– Но ты сдружился с Ричардом… Расскажи мне об этом.

– О чем тут говорить? Все случилось на равнинах Азота, когда мы схватились с турками. Да ведь, и ты был там! Я в одиночку сражался, окруженный врагами, и их шлемы, и тюрбаны разлетались словно яйца под ударами моего клинка, когда заметил неподалеку еще одного рыцаря. Он отчаянно сражался, круша головы врагов тяжелой булавой. Но так как его щит и доспехи были залиты кровью, я не мог сказать, кто это… А потом конь его пал, и он оказался зажат подступающими со всех сторон врагами, которые попытались взять его числом. В итоге, чтобы помочь ему, я спешился…

– Спешился? – воскликнул сэр Руперт в изумлении.

Кормак раздраженно дернул головой из-за того, что его прервали.

– Почему бы и нет? – отрезал он. – Я не французский рыцарь, чтобы бояться измазаться в навозе… Так или иначе, но лучше я сражаюсь пешим… Ну, для начала я расчистил пространство вокруг себя… Пробиться к упавшему рыцарю было легко, а потом он смог подняться, взревел словно бык и так стал размахивать окровавленной булавой, разя турок, что едва голову мне не снес. Тут наших противников разогнал отряд английских рыцарей… Когда спасенный мной рыцарь поднял забрало, я узнал Ричарда Английского. «Кто ты, и кто твой сюзерен?» – спросил король. «Я – Кормак Фицжоффри, и у меня нет хозяина, – ответил я. – Я последовал за молодым Имоном Фицджеральдом на Святую Землю, но с тех пор, как он пал под стенами Акры, я брожу по этим землям сам по себе». «А ты не хочешь стать моим вассалом?» – спросил король, в то время как бой все ещё бушевал на расстоянии полета стрелы от нас. «Вы хорошо сражаетесь для человека, в чьих жилах течет саксонская кровь, – ответил я. – Но я уже присягал на верность, и вовсе не английскому королю». Тогда король выругался как сапожник. «Во имя костей всех святых, – произнес он наконец. – Насколько же ты ценишь свою голову! Ты спас мне жизнь, но из-за этой наглости ни один принц не сделает тебя рыцарем!» «Подавитесь вашим рыцарством и да будьте вы прокляты! – ответил я. – В Ирландии я вождь. Но мы тут зря болтаем, вон там язычники, у которых нужно выбить мозги…» Позже он приказал мне не оставлять его, и мы чудно повеселились. Король редко пил, но был не дурак напиться. Но я не слишком-то доверяю королям, посему последовал за храбрым и галантным молодым рыцарем из Франции – сиром Жераром де Жисклином, полным безумных рыцарских идеалов, но благородным человеком. Когда был заключен мир, я узнал о возобновлении вражды между Фицджеральдами и Ле Ботельерами. Лорд Шеймус был убит Нилом Мак Артом. Решив, что при новом короле я в любом случае окажусь в фаворе, я покинул сира Жерара и отправился назад в Ирландию. Хорошо… Мы прокатились с факелами и повесили старого сэра Уильяма ле Ботелиера на его собственной навесной башне. А потом выяснилось, что никому мой меч не нужен, и я снова вспомнил о сире Жераре, которому я обязан жизнью и которому так и не успел отплатить долг. Так вот, сэр Руперт, я хотел бы, узнать, живет ли он до сих пор в своем замке Али-Эль-Яр?