– Тело уже твои ребята убрали, – сказал председатель, когда они прошли в гостиную и уселись возле невысокого круглого столика, на котором стояли две чашки кофе. – Я распорядился, чтобы не терять время. – Пояснил он свои слова и продолжил: – Ты свою работу знаешь: изучи следы, проверь псарню, допроси свидетелей и подозреваемых. Ну ты в курсе, что делать. Поговорить я хотел немного о другом.

Председатель поднял чашку со столика, отпил и, вернув ее на место, произнес:

– Ситуация и без того напряженная. Ждем активности от змагаров из города, а также не уверен я, что местные молча строительство примут. Смерть эта – сейчас вообще лишнее. Вот обязательно надо было сцапать именно Машку… В общем, разберись с тварью, что сделала это, но постарайся сильно не шуметь. Нельзя допустить, чтобы поползли слухи.

– Не шуметь? Я когда до тебя добрался, уже в центре смерть эту обсуждали. Боюсь представить, что там в деревне происходит.

– Значит успокоить людей надо. Я пока не решил, стоит ли освещать это дело в газете… Была бы моя воля… Но коль девица из «Залесской Правды» к тебе припрется, отвечай ей уклончиво и спокойно. Мол, во всем разберемся и порядок наведем.

– А сам ты как думаешь, что за зверь девушку растерзал?

– Не вижу ни одной здравой версии, кроме псарни Лисицыной.

После визита к отцу Дима заглянул в местный морг. Из всех мест, которые предстояло посетить милиционеру, это находилось ближе остальных от дома председателя и располагалось недалеко от РОВД.

Увечья девушки были ужасными. Горло перегрызено, правая кисть оторвана и… до сих пор не найдена. Дима не был экспертом в подобных вопросах, но идея о том, что такие увечья может нанести немецкая овчарка, казалась ему сомнительной. Понятно, что овчарки довольно опасные собаки, но Соколов младший рассудил, что раны слишком широкие, а следовательно – это должно быть нечто покрупнее. Однако другой версии не было, поэтому он направился к псарне Лисицыной в сопровождении еще пары милиционеров.

На псарне Дима насчитал десяток клеток, две из которых пустовали. Он словил себя на грустной мысли, что ему нужна экспертиза и мнение специалиста. А за таковым следовало обращаться к Лисицыной отнюдь не как к подозреваемой.

– Это не мои собаки, – взволновано ответила хозяйка псарни, едва впустив правоохранителей на огороженную забором территорию. Лисицыной около сорока пяти. У нее стройная спортивная фигура и короткие черные волосы, подстриженные «под мальчика».

Оставалась надежда, что дело закроется само по себе. Ведь Дима знал, что Павел Остроглазов, местный охотник, уже некоторое время выслеживал какого-то непонятного зверя, о котором судачили местные. Так почему бы охотнику не выполнить свою работу и не избавить милицию от ненужного расследования? К тому же Дима не хотел ссориться с Лисицыной. Вдруг им самим понадобятся ее собаки?

Не желая затягивать время и утопать в бессмысленной работе, Дима приказал сопровождавшим его милиционерам осмотреть собак и изучить следы на теле жертвы. Посмотрев на местных овчарок, он еще сильнее усомнился в их причастности к смерти девушки, но это по-прежнему не отменяло того факта, что иной версии у них пока нет.

Поэтому Дима попросил Лисицыну заглянуть в отделение, когда его коллеги закончат осмотр и обсудят с ней это дело. Сам же он в тот момент направился к механику Стасу, который, по словам местных, был последним человеком, видевшим Марию живой.

Когда Дима после беседы со Стасом вернулся в РОВД, Лисицына уже сидела возле кабинета следователя. Выходные. Сейчас здесь немноголюдно. К тому же начальник РОВД уехал на военные учения, забрав с собой нескольких Диминых сослуживцев, а старший следователь ушел в отпуск. Значит Диме, как старшему по званию, придется отдуваться за все руководство. Отца бы это порадовало – ему нравилось, когда сыну выпадала возможность проявить себя.

– Простите, что заставил ждать, Ольга. – Произнес молодой офицер, подходя к кабинету следователя. – Нужно было поговорить со свидетелями. – Милиционер открыл дверь и пригласил женщину внутрь.

Дима сел за рабочее место и раскрыл портфель. Он положил перед собой наскоро подготовленный помощниками отчет: с фотографиями увечий и снимками овчарок с псарни, а также с краткими выводами и замечаниями от коллег. Женщина села напротив.

– Вы были знакомы с Марией? – Спросил Дима, кинув короткий взгляд на Лисицыну, а затем продолжил быстро изучать отчет.

– Да. Пару раз общались. Оба раза по работе.

– По работе?

– По ее работе и по моей. Она приходила за подписью. Я сказала, что поддерживаю проект. Мне показалось, что она боится собак. Как-то она проходила мимо псарни и отскочила в сторону, когда одна овчарка залаяла у ограды. Я была рядом и успокоила собаку. Тогда мы немного поговорили с Марией. Она спрашивала, зачем я развожу и дрессирую овчарок. Как я вижу свою работу здесь в будущем, если район будет застраиваться.

– У вас с ней были конфликты?

– Нет.

– Раньше собаки нападали на людей?

– Ни разу.

Дима внес пометки в отчет, а затем посмотрел на Ольгу.

– Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить, что увечья на теле Марии не принадлежат собакам, которых мы сегодня осмотрели. Укусы свидетельствуют, что пасть шире. Однако кроме ваших собак и непонятных слухов у нас вообще ничего нет. Мы не собираемся выдвигать вам безосновательные обвинения, но поручиться за вашу полную невиновность тоже не можем.