— Если я правильно пониманию там все в такое одеты? — спросила Воронцова осторожно.

— Не все, предположительно ядро их войска. Понятное дело есть те кто и похуже снаряжён, а так же те кто гораздо лучше.

Дальше тут торчать не имело смысла и попрощавшись с Надеждой мы двинули обратно в посёлок. По пути пришлось остановиться и сделать небольшой схрон в колодце, спрятав гранаты и РПГ-26. Желания больше платить не возникало, как и идти на поводу у этих сволочей что воспользовались моим незнанием новоиспечёных законов.

— Садись за руль, — скомандовал я Любе возвращаясь обратно, но она почему-то не спешила последовать распоряжению. — Ну.

— А я это. Не умею, — смутилась она.

— Там всё просто, не бойся. Гаишники сейчас другим заняты, — сделал попытку её ободрить и кажется подействовало. Во всяком случае она перебралась на водительское место. Сделав краткий ликбез по основам вождения велел заводить автомобиль.

— Давай отжимай сцепление и врубай первую.

Он в точности повторила и мы медленно покатили вперёд.

— Мы едем! — словно случилось чудо, воскликнула она.

Мы и вправду ехали медленно, но верно. И даже вскоре набрали уверенные 40 км/ч. Вскоре показались южные ворота без единой машины. Уткина правя к ним едва не вдавила охранника прямиком в тело ворот. Всё таки тормозить у неё получалось немного хуже, чем жать на газ.

— Извините я не специально, — открыв дверь произнесла Любовь.

— Да ничего, — легко списал её вину боец, поправив головной убор. — Первый раз за рулём?

— Да. А как вы догадались? — удивилась она.

— Меня не так часто пытаются переехать. Запрещёные к провозу вещества, оружие есть?

— Нет.

— Только разрешённое оружие есть, — вставил я свои пять копеек.

Дальше пошёл осмотр содержимого машины и рюкзаков. Впрочем довольно поверхностный, они даже пропустили дымовую гранату. На счёт которой я предполагал будут препирательства. Всё таки не зря я её за руль посадил. На будущее надо будет всеми правдами или неправдами раздобыть пропуск чтобы эти “таможенники” перестали колупаться в моих вещах. Бесит.

— Боря у меня сущности не осталось, — пожаловалась она стоило оказаться внутри стен. — Всё за проезд отдала.

— А как ты собралась воевать без денег? Если у тебя даже на обучение нет.

— Думала ты дашь в долг.

— Не дал. Дальше что?

— Ребята сказали что помогут если не получиться снайперскую винтовку достать. Если нет, отправлюсь в город. Оружие у меня есть, — решительно сказала она.

Хреново что вариант отказаться от этой затеи она даже не рассматривала. Да и на этих чудесных радужных ребятишек что позвали её в свою компанию посмотреть любопытно.

— Давай поехали к твоим знакомцам. Посмотрю на размах трагедии.

— Почему сразу трагедии? — обиженно начала она. — Хорошие парни.

— Потому что не одна компания вояк не возьмёт тебя. А остальные просто мясо, им бы свою жизнь прикрыть не то что твою.

— По моему ты преувеличиваешь. И почему тогда сам не вступил в отряд?

— Потому что тебя бы не взяли, а меня взяли до первой заварушки, а потом бы выпнули.

— Это из-за того что ты косой? — в голосе чувствовалась неподдельная жалость как к гадкому утёнку.

Начало подбешивать. Уж что-что, а жалость я ненавидел всем сердцем, даже больше чем песиголовцев или тот момент когда отклеиваешь этикетку от новой вещи, а там, сука, остаётся клей который хрен ототрёшь.

— Не по этому. В армии полно криворуких, как-то служат и даже воюют, причём успешно. Так что умении попадать далеко не главное.

— Мы приехали.

Она остановила машину заехав во двор дома на другом конце посёлка. Стандартное панельное строение в 10 этажей ровно на 1 этаж возвышалось над таким же, играющим роль внешней стены расположенной по кругу. Люба уже собиралась идти к расположившемуся напротив подъезду.

— Куда? Вещи с собой возьми. Утащат, — окликнул её и она обречённо поплелась к машине.

Захватив рюкзак двинул за ней. Всё таки этот драндулет сам по себе уже разваливается, вскрыть его дело 10 секунд. Войдя внутрь мы поднялась по лесенке и она постучала в крайнюю дверь первого этажа. За дверь раздалось шуршание и нас довольно долго разглядывали в глазок прежде чем открыть.

— Это кто? — спросил паренёк лет восемнадцати.

— Любин папа, — взяв её за плечо помешал ответить. — Не против если мы войдём?