— Белый, — она хихикает. — Что делаешь?

— Щас косички заплету, — обещаю. — Классно получится.

Она послушно сидит, медленно пьет глинтвейн. Сладко жмурится. Кожа светлая, без косметики, в который раз поражаюсь, как такую девочку в клуб занесло, и ко мне.

— Готово, — чмокаю ее в макушку. — Ты у меня теперь самая красивая.

— К зеркалу даже подходит боязно, — спиной она заваливается на мою грудь.

Валяемся поперек дивана, слушаю ее ровное дыхание, часы тикают, и с каждой минутой за окном все светлее.

Зеваю и прикидываю, что делать сегодня. Ночь бессонная, а через пару часов завтрак с мамой и семейством Одинцовых.

Элю отпускать не хочется, если позову ее с собой в кафе, а потом вернёмся ко мне, выспимся…

Тогда надо вставать, а то так глаза слипаются.

— У тебя на сегодня какие планы? — спрашиваю сквозь зевок.

Она молчит. Грудь мерно вздымается, лицо расслабленное, руки на талии поверх моих.

Улыбаюсь и закрываю глаза.

Будить ее жаль, так пригрелась, тоже полежу пять минут.

Мысли путаются, чувствую тепло тела рядом, обнимаю крепче, наощупь тяну на нас одеяло.

И проваливаюсь, вижу нас вместе, на побережье, где шум прибоя, и мы, ночью в море, занимаемся любовью.

Сон взрывается резкой мелодией.

Подскакиваю, ошалело смотрю по сторонам, темноволосая голова скатывается с моей груди.

— Ох, — стонет Эля. — Что ты…

На полу возле зарядника поет ее телефон.

За окном светло, я не на шутку пугаюсь.

Проспали, черт.

Подрываюсь к ее телефону, выдергиваю провод. Несу ей, мельком бросаю взгляд на экран.

И столбенею.

Вызывает «папа». И на звонке почему-то стоит фотка Давида, маминого будущего мужа.

— Белый, — Эля отбрасывает спутанные волосы, трёт глаз. — Дай телефон.

— Тебе тут какой-то странный мужик звонит, — не двигаюсь, показываю ей телефон.

— Ничего в нем странного нет, — она спускает ноги на пол, зевает. — Это папа, дай сюда.

— В смысле «папа»? — все ещё туплю, сонный мозг не может связь найти между Давидом Одинцовым, который через месяц женится на моей матери. И девочкой с косичками Элей, которую я вчера встретил в клубе.

— Ну чего ты тормозишь? — Эля вырастает рядом со мной, выдирает у меня из рук телефон. — Да, пап.

Она прижимает сотовый к уху и отворачивается.

Стоит голая, в моей квартире, с кривыми косичками, как кошка потягивается и оправдывается в трубку, что проспала.

Бросаю взгляд на часы — половина одиннадцатого.

Они уже подали заявление.

Только что.

Наши родители.

И ждут нас на завтрак, будут знакомить.

А мы…

Уже познакомились.

Глава 14

— Да, пап. Лечу.

Обещаю в трубку, пытаясь вспомнить, куда моё платье делось. И колготок нет, и приличной прически.

Зато есть парень, который этой ночью доказал, что не зря такой самовлюблённый. И причина для наглости у него есть. Что ниже пояса, что в самом поведении.

Мне ни с кем так хорошо не было. И даже не жалею, что решила не искать такси. Эта ночь намного лучше прошла, чем я бы в своей постели спала.

— Где у тебя кофе? — оборачиваюсь к парню, который пристально смотрит. Как в клубе, но сейчас с нечитаемым выражением. — Белый, не тупи. Не проснулся ещё?

— Ага, всё ещё сплю.

Кивает заторможено, поднимая с пола полотенце. Поверх бёдер обматывает. После того, как я его тело досконально изучила, глупостью кажется. Стоит закрыть глаза, как все его тату могу по памяти вывести.

Я никогда так не поступала. Хорошая девочка с хорошим воспитанием. А стою голой на чужой кухне и ощущение такое, что всё правильно.

И Сашу надо было за изменой застать.

И в клуб пойти.

И принять ладонь парня, на всё соглашаясь.

— Так, кхм, какие у тебя планы на сегодня? — Белый рядом останавливается, сам засыпает кофе. — Свободна?

— Мне на завтрак пора, буду с новой семьей знакомиться. Так что скоро перестану занимать твою квартиру.

С лёгкой усмешкой говорю, ожидая его реакции. Спросит что-то? Предложит остаться? Ночью же не давал уйти, хотя я под утро снова собиралась улизнуть.

Всё ведь закончилось, размеренно на смятых простынях лежали. А Белый не пускал. Прижимал к себе, глинтвейном поил. И эти дурацкие косички заплетал.

Которые теперь переплетать не хочется.

Но парень молчит. Двигает ко мне кружку, наблюдает за каждым движением. И ни слова, блин, не произносит. А мне сейчас нужно, чтобы он пошутил. Хотя бы для вида.