Он указал на парней с луками у входа в пещеру:

– А если вы его не отдадите, то эти парни превратят вас в ежей.

Засранец либо догадывался о моих способностях, либо не привык собирать всех воинов в один могучий кулак. Если я применю огненный смерч, то эти мерзавцы просто начнут стрелять в нас. Быть может пару другую я и сожгу, но вот остальным останется просто вырубить Андрюху и подобрать меня с пола, поскольку в нынешнем состоянии я схвачу инфаркт от магических трюков.

– А если так? – Внезапно спросил Андрей.

Никто не понял о чем он, пока сталактит над входом в пещеру с треском не рухнул на лучников. По всей пещере поднялась пыль, ослепившая и нас и врагов.

– Нифига себе ты крут! – Восхитился я, откашлявшись

– Сам не ожидал.

Мне было, что сказать Андрею по поводу его внеплановых и неконтролируемых импровизаций, но в этот момент рожа Чвена побурела от гнева, и он махнул своим воинам, отправляя их за нашими душами.

– Бегом за мной! – Крикнул я, пихнув Меркриста локтем и рванув напрямик к Чвену, который явно не ожидал такой сумасшедшей лобовой атаки.

Я решил, раз гора не идет к Магомеду, то я иду к Чвену. Мечники из мамелюков были куда более лихие, чем из мертвяков, но не такие отчаянные как миньоны. Они кидались на нас, пытаясь зацепить мечом, но стоило махнуть в ответ, как они отступали. Видать их кривые сабли не особенно годились для парирования, и я заскучал по своей катане.

Пока мы пытались пробиться к выходу, фехтуя как две истерички, скорее пугая врагов своими движениями, нежели реальным мастерством, я заметил, как Чвен подобрал лук одного из воинов, похороненных под сталактитом, и натянул тетиву.

– Пригнись! – Крикнул я другу.

Чуть не заставив меня поседеть, стрела пролетела мимо моего уха.

– Бежим!

Андрюха отбил меч своего оппонента и пихнул его плечом. Мы сделали три решительных шага, как в вальсе не отрываясь друг от друга и я, наконец, смог произнести заветные слова:

– Огненный смерч!

Второй раз за десять минут я успел пожалеть о примененном заклинании. Пещера была маленькая и утыканная сталагмитами, что делало ее отменной печью, в которую я подбросил огоньку. В совокупности с пылью, еще не осевшей от грохнувшихся камней, жар вытеснил из пещеры почти весь воздух. Глаза слезились и тут же высыхали от жара. Хотелось вдохнуть поглубже, но воздух обжигал легкие.

– Это п…дец, Димон! – Прохрипел, тут же закашлявшись, Андрюха.

Мне нечего было возразить, радовало только то, что насильник Чвен распался на атомы и теперь мог пробраться в меня только через нос в виде пепла. Я закашлял пуще прежнего…

Наконец смерч затих, оставив после себя раскаленные камни и горстки пепла вокруг нас. Не помню, как я оказался на земле, но желания подниматься у меня не возникало. Ожоги ныли от жара, и в целом я себя ощущал зажаренной креветкой примерно с такой же подвижностью.

– Эй, Димон… – Андрей подергал меня за плечо, – Ты как?

– Я хочу зарыться лицом в этот пепел и плакать…

– Эмм…, ну это нормально, наверно…, ты же сейчас Санрайз…

Меркрист явно пытался избегать больной для меня темы, но сейчас я себя действительно ощущал бедной и несчастной девушкой. Как это унизительно: валяться голым в грязи, с ноющим от ожогов и магического истощения телом. Я лежал неподвижно и думал о том, что во мне явно умирает Димон. Все, что я сейчас мог, это откликаться на свое прежнее имя, во всем остальном я не обнаружил ничего мужского.

– Ты встать можешь? Мы вроде справились с этими уродами…

– Если бы в лагере не устраивал представление, сейчас был бы бодрее, – Вздохнул я, пытаясь подняться на четвереньки.

Андрей подхватил меня под руку.

– Чувак, какого хрена! Я еще не помер.

– Извини, у меня рефлексы: вижу девушку в беде, должен помочь.

Я скорчил рожу, изобразив в одном лице презрение, обиду, боль и ненависть. Без какого-то определенного вектора, а просто на весь мир сразу. Ноги меня все-таки держали, и я сумел подняться, завернувшись до подбородка в плащ мамелюка. Скотина Андрей смотрел на меня с сочувствием.

– Хватит на меня таращиться!

– Извини, ты просто очень эффектно смотришься, и под эффектно я подразумеваю паршиво.

– Нам надо с тобой разграничить, когда ты ко мне относишься как к Димону, а когда как к девушке. Вот сейчас ты совершенно точно не должен был говорить о моем внешнем виде гадости.

– Только не говори, что тебя это задевает. Ты же все еще мой друг, а мы всегда говорим все как есть…, как мужик мужику.

– Проехали, – Вздохнул я, – Я хочу отсюда выбраться и нахлебаться зелья, и совсем не обязательно зелья здоровья. Возможно Рыжий где-то здесь.